Перевод: Энди
На крыше городской ратуши, расправив крылья, чёрный дракон с насмешкой взирал на Субару и его спутников внизу.
Он раскрыл пасть, из которой виднелись острые клыки, и провёл по ним длинным красным языком, прищурив золотые глаза. Омерзительно пронзительный хохот не умолкал.
Внешне он почти не отличался от представлений Субару о драконах.
Он был похож на Патраш и других земляных драконов с их суровыми и благородными мордами, но выделялся огромной гривой и, что самое главное, размерами. Если земляные драконы в среднем сопоставимы с лошадьми, то этот крылатый ящер над головой был размером со слона.
Существо с такими габаритами… хотелось верить, что оно не может летать, но тогда пришлось бы признать, что эти великолепные расправленные крылья — всего лишь бутафория.
А этого быть не могло.
— Нечего пялиться на меня своими похотливыми глазёнками, извращенцы! Что, потрахаться хочется? Ах, какая я несчастная, когда на меня глазеет всякое отребье, что только и думает, как бы пустить слюни! Потому-то я и не хотела вылезать!
Чёрный дракон взмахнул крыльями, и их снёс мощный порыв ветра.
Капелла, которая обводила их хищным взглядом, облизываясь длинным языком, скривила свою морду в гримасе, которую нельзя было не счесть за улыбку.
Поразительно выразительный крылатый дракон.
Некоторые вещи прекрасны именно своей непостижимостью, тем простором, что они оставляют для воображения. Лучший тому пример — невозможность разговаривать с Патраш.
Именно потому, что она не показывает эмоций даже на мордочке, её благородные манеры можно любить без всякой предвзятости.
Напротив, этот крылатый ящер вызывал лишь отвращение своей, в самом худшем смысле, человечностью.
— Может, уже поздно спрашивать, но… драконы умеют разговаривать?
— Драконы, прожившие много лет и достигшие высокого уровня интеллекта, могут понимать человеческую речь. «Божественный Дракон» Волканика, заключивший Пакт с королевством, само собой, общается с нами при помощи слов… Впрочем, я никогда не слышал, чтобы кто-то из них так открыто выставлял напоказ свои эмоции, — ответил Юлиус, стоявший чуть поодаль.
«Безупречный Рыцарь» пожал плечами, ни на миг не сводя глаз с крылатого ящера. Остальные четверо, включая, разумеется, и Субару, поступили так же.
Внизу — двое мечников невероятной силы, а над головой — чёрный дракон, называющий себя «Похотью».
Ситуация, и без того полная неопределённостей, в один миг превратилась в непробиваемую стену.
— Если бы только эти двое мечников…
Женщина с длинным мечом наготове и гигант, проверяющий вес своего огромного тесака лёгкими взмахами.
Способности женщины были неизвестны, но гигант уже принял на себя удар Рикардо. Конечно, он пошёл на это лишь потому, что знал о своей способности к регенерации, но это означало, что его всё-таки можно ранить. Вывод о том, что нужна дальнобойная атака, оставался в силе.
Однако это было возможно лишь в том случае, если бы все шестеро смогли сосредоточить на нём все свои силы.
— Есть тут кто-нибудь с опытом битвы с драконами?
— Да.
— Вильгельм, серьёзно?!
Субару уже не надеялся на положительный ответ, но Вильгельм тихо откликнулся на его вопрос.
Старый мечник кивнул удивлённому Субару: — Около сорока лет назад я участвовал в Покорении «Злого Дракона» Вальгрена на юге Лугуники. Помню, это вызвало серьёзную дипломатическую напряжённость с Волакией из-за необходимости сосредоточить там войска.
— Оставим дипломатические проблемы… дайте совет по бою с драконом.
— В битве с Вальгреном погибла десятая часть из пяти сотен рыцарей, а сорок процентов были выведены из строя. Хоть мы и одолели его, но это обернулось катастрофой. Нужно остерегаться его дыхания, неисчерпаемой выносливости и беспомощности мечников, если он поднимется в воздух.
— В ситуации, когда мы не можем задавить числом, безнадёжных факторов только прибавилось!
Субару побледнел, но Вильгельм добавил: «И всё же…».
— Вальгрен был грозным противником, достойным звания Дракона среди крылатых ящеров. Этот же, по сравнению с ним, слишком мал, чтобы называться Драконом. Если отрубить ему шею, он умрёт с первого раза.
— А Вальгрен не умер с первого раза?
— У него было три шеи.
Вспоминая былую схватку, что, несомненно, была битвой на смерть, Вильгельм крепче сжал рукоять меча.
То, что срубить нужно лишь одну голову, обнадёживало.
Видя боевую готовность старого мечника, Субару тоже взял в руки кнут, и остальные приготовились к бою.
Заметив, что отряд Субару не пал духом, чёрный дракон Капелла произнесла удивлённым голосом: — Ой-ёй-ёй, какое же вы упорное отребье! Обычно, когда вас так хорошенько отделают, а потом ещё и подкрепление в виде Архиепископа Греха является, вы, мелкие сошки, должны бы разбегаться! Или я вас с какими-то другими букашками спутала? Кья-ха-ха-ха-ха!
— Да завали ты свою па-асть! Какая к чёрту разница, кто против нас?! И какая разница, сколько вас?! Я просто снесу всех, кто встанет на пути, и растопчу своим офигенным Я!
— Кья-ха-ха-ха! Что-то вой проигравшей шавки слишком громкий, или у меня что-то со слухом? Ой, ошиблась! Ты же, судя по виду, не проигравшая шавка, а проигравший котяра! Мяу-мяу-мяу-мяу! Подружка-кошечка сдохла, так ты тут и раскраснелся, да?!
— Чт… о?!
Гарфиэль, который яростно ответил на издевательства Капеллы, задохнулся от её контрудара.
Чёрный дракон, несомненно, говорил о его поражении. А раз она так подробно описывала случившееся с Мими, значит, она это видела.
Но что удивило Гарфиэля ещё больше, так это…
— Откуда ты, стерва, знаешь, что я — тигр-полузверь…
— Ха? «Откуда услышала»? У тебя мания величия, что ли? Меня твоя паршивая жизнь не интересует ни на грош, ни на пылинку, ни на волосок! То, что ты — грязная полукровка, и так видно, дурой меня выставляешь? А если ты не это имел в виду, то дурак здесь ты! Сдохни от собственной тупости!
Выругавшись, Капелла фыркнула и оглядела каждого из них.
— Фу, какая вонь! Все вы, куски протухшего мяса, воняете, как отбросы. Ты — сморщенный кусок отброса! Ты — притворяющийся умным кусок отброса! Ты — мохнатый звериный кусок отброса! Ты — какой-то непонятный, но бесячий кусок отброса! Ой, но-о-о…
Вынеся всем столь унизительные вердикты, Капелла остановила свой взгляд на одной цели — на Круш.
Её острые глаза сузились, и от этого липкого взгляда Круш невольно обхватила себя руками. Увидев это, Капелла лишь ещё более радостно заурчала в горле.
— А тут и неплохое мяско затесалось! Красивый, милый, лакомый кусочек мяса в моём вкусе! И аромат приятный! Прямо чувствую, как сладок будет запретный плод! Это лицо, это тело, эту красоту… так и чешутся руки превратить всё это в ме-е-есиво.
— Достаточно.
— А?
Была ли это форма восторга?
Чёрный дракон смотрел на тело Круш сверху донизу, будто облизывая его взглядом, с выражением, которое можно было описать лишь как экстаз.
И тут в эту сцену вмешался тихий, сдавленный от гнева голос.
— ...
Она раздражённо подняла голову.
Её расширившиеся глаза встретились с Юлиусом, который, словно дирижёр, покачивал кончиком своего меча.
— Гори в шестицветном пламени! Эль Прайлиум!
Шесть квази-духов закружились над головой Юлиуса, и шесть сияющих лучей света, смешавшись в один, ударили по цели.
Радужное сияние в точке попадания стало ослепительно-белым, и Капелла, приняв прямой удар, взвизгнула:
— КЬЯ-А-А-А-А!!
— Это плата за твою болтовню. Хотя, если честно, даже этого мало за твою омерзительную чушь.
Подчиняясь воле Юлиуса, духи продолжали беспощадно изливать свет разрушения.
Под аккомпанемент разрывающего душу крика Капеллы двое молчавших до этого мечников снова оттолкнулись от каменной мостовой и ринулись на них.
— Остановить!
— Не позволю!
Гарфиэль и Вильгельм с громкими криками бросились им наперерез.
Вильгельм скрестил свой меч с клинком женщины-воительницы, а Гарфиэль надёжно заблокировал два огромных тесака гиганта своими щитами.
— ...
— Не отступлю! Позволь мне проверить тебя!
Женщина попыталась отступить после отражённой первой атаки, но Вильгельм тут же нанёс свой удар.
Мощный выпад старого мечника сопровождался бурей вертикальных ударов. Длинный меч женщины оказался в невыгодном положении, и она не успевала защититься от ошеломительной скорости атак старика.
И всё же женщина была ужасающе сильна — она уворачивалась от тех ударов, которые не успевала блокировать. Её движения ног и чувство равновесия были отточены до такой степени, словно она плыла по реке, не тревожа водную гладь.
Её тело было создано для владения мечом, для боя.
Вильгельм сражался с яростью, не уступающей той, что он демонстрировал в битве с Белым Китом, но женщина не отставала от него, полагаясь лишь на своё выдающееся мастерство и талант.
— О-О-О-О-О!
— ...
Вильгельм издал яростный клич, и скорость его ударов возросла.
Кто посмеялся бы над его старым телом? Серия ударов старого мечника завораживала многих молодых воинов, заставляя их мечтать о достижении таких же высот в искусстве фехтования.
Сверкающий клинок рассекал ветер, нёсся по воздуху, царапал землю, стремясь коснуться плоти женщины.
Она же, не говоря ни слова, встречала заточенный годами клинок старика в лоб, отводила его и парировала.
Не издавая ни звука, не преследуя великой цели, женщина была словно кукла, созданная для войны. Слепо повинуясь вложенным в её плоть генам воина, она взмахивала клинком, будто вращающаяся шестерёнка.
Рассекая ветер, несясь по воздуху, царапая землю, она безжалостно отбивала летящие в неё клинки.
Это был тихий перезвон стали, не похожий на обычное столкновение мечей.
Дело было не в том, что меч женщины был лёгким. И уж точно не в том, что меч старика был недостаточно тяжёл.
Просто их отточенные клинки не совершали никаких лишних движений, кроме тех, что были необходимы для поражения цели.
Это было прекрасное и священное измерение «Клинка», которого достоин достичь каждый, кто посвятил свою жизнь пути «Мечника».
— О-О-О-О-О-О-О!!
— ...
Сверкали клинки, и два мечника обменивались безмолвными ударами.
Это было «Святилище Меча», куда посторонним вход был воспрещён.
Тем временем, совсем рядом разворачивалось иное поле боя.
— О-О-ОР-Р-РА-А-А-А-А!!
— ...
Боевой клич, напряжённые мускулы, земля, трескающаяся под ногами, и удары, разрывающие плоть противника.
От одного удара закружилась голова, от ответного — вырвался рёв, от ощущения раздавленных внутренностей хлынула кровавая рвота, а от сокрушительной силы, ломающей кости, противник отшатнулся.
Обмен ударами между Гарфиэлем и гигантом был полной противоположностью изящному поединку мечников.
По сути, гигант тоже был мечником, владеющим двумя огромными тесаками. Но его стиль боя был далёк от изысканности, больше напоминая дикое и инстинктивное буйство варвара или зверя.
— ХА-А-А-А, РЬЯ-Я-А-А-А!!
Противостоявший ему Гарфиэль тоже не отличался изысканными манерами в бою.
Его стиль — уличная драка, плод его собственного опыта. После обучения у Субару он называл его «Боевая форма со щитами в стиле Гарфиэля», но на деле это было лишь инстинктивное, хаотичное насилие, которое понимал только он, и которое никто не мог повторить.
И это насилие Гарфиэля идеально сочеталось с варварским стилем гиганта.
Это была простая и дикая дуэль, в которой они будут дубасить друг друга до тех пор, пока один не свалится, и потому исход был ясен любому зрителю.
— ...
Один удар огромного тесака был настолько тяжёл, что, прими его на одну руку, локоть был бы сломан. Но если блокировать обеими руками, то ослабевало внимание ко второму клинку, и можно было пропустить удар.
Поэтому Гарфиэль осмеливался парировать один тесак щитом на одной руке. Он принимал удар под углом, удерживая щит силой мышц, и позволял инерции клинка соскользнуть в сторону.
Пугало то, что гигант не просто махал тесаками наугад. Хоть его стиль боя и был варварским, его удары были на удивление чистыми и, честно говоря, прямолинейными.
Одним талантом такого не достичь. Это мастерство, приобретаемое после десятков тысяч, миллионов взмахов мечом.
Против такого прямого клинка нельзя было позволить себе небрежной защиты.
Если бы Гарфиэль расслабился хоть на миг, его серебряные щиты были бы разрублены тупым, на первый взгляд, огромным тесаком, и ему бы пришлось принять удар всем телом.
— Шутишь, что ли…
Поэтому ему приходилось постоянно выкладываться на полную против ярости этих клинков.
Опускающийся тесак — парировать. Боковой удар — парировать. Внезапный выпад снизу, из-под ног — парировать. Удар одной из свободных рук в открывшееся место — принять. Ответить.
К несчастью, у гиганта, помимо двух клинков, было ещё шесть рук.
Они то и дело пробивали защиту Гарфиэля, а иногда он даже сжимал один из тесаков не двумя, а тремя руками, что делало его крайне неприятным противником.
Гарфиэль превосходил в скорости, но гигант — в силе удара и разнообразии атак.
Удар в подбородок, парированный тесак, пинок в колено, апперкот в нагнувшееся лицо, серия из четырёх ударов с разворота, и, наконец, удар сверху, который вбил его в землю.
Летела кровь, хрустели кости, и дикое поле боя наполнялось криками боли и триумфа.
Это была схватка титанов, заставлявшая кровь зрителей кипеть, а их глотки — извергать крики.
Звон щитов и огромных тесаков напоминал бой барабанов, а разлетающиеся искры делали эту сцену похожей на театральное представление.
— ...
Безмолвное поле боя Вильгельма и грохочущее поле боя Гарфиэля.
Субару и Круш, затаив дыхание, не могли вмешаться ни в одну из схваток. Дело было не только в недостатке мастерства. Они были так заворожены, что не могли сдвинуться с места.
Но, в отличие от Субару, поглощённого зрелищем…
— Плохо дело, сейчас начнёт двигаться, — сказал Рикардо, который, напряжённо вглядываясь в магию Юлиуса, двинулся вперёд.
Едва юноша успел отреагировать на его слова, как…
— Господин Субару!
— Лежи смирно!
Кто-то схватил его за шкирку, и Круш повалила его на землю. Рикардо, встав перед ними, чтобы защитить, запрокинул голову и раскрыл пасть.
— В-А-А-АХ-Х-Х!!
Рёв породил звуковую волну, заставившую воздух задрожать, и обрёл невидимую разрушительную силу.
Этот рёв был сродни тому, что демонстрировала Мими с братьями в бою с Белым Китом. Удивительно, но Рикардо, похоже, мог в одиночку выпустить удар, способный нанести урон громадному телу Белого Кита и прервать его атаку.
С этой волной рёва столкнулось чёрное пламя, прорвавшееся сквозь белый свет и хлынувшее на землю.
Иссиня-чёрный огонь зловеще колыхался, вселяя ужас в сердца скорее своей природой, чем жаром. Столкнувшись с рёвом, чёрное пламя удивительно легко разлетелось на части, и его остатки разлетелись по площади.
Но настоящий ужас проявился после того, как они упали на землю.
— Что это за огонь… он не гаснет?
На каменной брусчатке не было ничего, что могло бы поддерживать горение, но чёрное пламя продолжало полыхать на месте, шевеля своими языками.
Страшнее всего было то, что оно продолжало гореть даже на поверхности воды в каналах.
Словно масло, вылитое в воду и подожжённое, пламя упорно заявляло о своём существовании.
— Братец, долго так будешь? Да и обычно всё наоборот.
— Субару. Не думаю, что мужчине пристало прятаться за женщиной, — обратились к Субару, который с ужасом смотрел на неугасающее пламя, Рикардо и Юлиус.
Проследив за их взглядом, Субару осознал, что лежит на земле, а над ним, прикрывая его, нависла Круш.
— Как же я жалок!
— Рада, что вы в порядке. Не волнуйтесь, я не скажу ни Феррису, ни госпоже Эмилии.
— А то, что меня это успокаивает, делает меня ещё более жалким!
Вдобавок ко всему, он позволил Круш помочь ему подняться, что сделало его ещё на процентов десяьб более жалким.
Отряхнув штаны, Субару посмотрел наверх, на источник чёрного пламени — чёрного дракона, — и его лицо исказилось.
Исказилось от отвращения.
— Прекратите, не надо пялиться на меня и дрожать от похоти. Хватит, не смотрите, не насилуйте меня взглядом! Кья-ха-ха-ха! Это как сказать танцовщице «руками не буду трогать», а потом заявить: «А я не трогал, я магией!» Кья-ха-ха!
— Что с ней…
Приняв на себя прямой удар магии Юлиуса, Капелла всё ещё была в строю.
Но это не означало, что она была невредима. Напротив, её тело сильно пострадало от магии, в которой не было и капли сдержанности.
Правое крыло ящера, которым она так гордилась, было чудовищно обожжено, и с него капали кровь и плоть. Она, видимо, пыталась прикрыться крылом, но оно не могло полностью защитить её тело.
Магия пробила его и нанесла урон торсу чёрного дракона. Живот был прожжён насквозь, а внутренности превратились в кипящее месиво. Правая часть головы была снесена, смеющийся язык оторван, а глазное яблоко свисало вниз.
Это было хуже, чем быть на волосок от смерти. Это был самый настоящий труп.
Но не эти ужасающие повреждения заставили Субару затаить дыхание, Юлиуса и Рикардо нахмуриться, а Круш — издать женственный вскрик ужаса.
Это было восстановление плоти после этих чудовищных повреждений.
Запульсировали сосуды, стала нарастать плоть, с хрустом срастались кости, сшивались разорванные волокна — разрушенное тело Капеллы восстанавливалось с невероятной скоростью.
От этого безумного зрелища кровь вскипала, и от неё поднимался красный пар.
— Ну что, насмотрелись на мои прекрасные внутренности, мрази? Удовлетворены? Вы ведь из тех извращенцев, что от переизбытка похоти готовы заглянуть даже в задницу обожаемого вами отребья, да? Кья-ха-ха-ха! Довольны? Ну что, кончили от удовольствия?
— Что… это с тобой такое?
— Спрашивать очевидное — признак идиота, нет? Но я такая милосердная, так что отвечу. Я бессмертна, не ясно, что ли?
Бессмертна… короткое и донельзя понятное слово, выражающее абсолютную непобедимость.
Субару затаил дыхание. Хотелось рассмеяться ей в лицо, назвать это бредом, но было ли это от искреннего неверия? Или он просто хотел в это верить, и поэтому пытался отшутиться?
— Это просто… какая-то невероятная регенерация…
— Можете воображать себе всё что угодно. В мире полно идиотов, которые считают себя неуязвимыми. Я же не думаю, что я прямо уж так невероятно сильна.
— ...
— Ой-ёй, как мило, вы замолчали! Шучу, идиоты! Сдохните! Сдохните все вы, куски мяса! Пусть сдохнут все, кроме меня! Тьфу, тьфу, тьфу!
Она злобно выругалась, а потом резко оборвала свою речь. Чёрный дракон грубо хлопнул только что исцелённым крылом по крыше ратуши и тяжело поднялся.
Неужели она собирается атаковать нас, спустившись на землю? — подумали они и приготовились к бою, но…
— Время вышло. Мне нужно вести трансляцию, так что я возвращаюсь внутрь. Разговор с вами — пустая трата времени! Бесячая трата времени! Так что пусть вас искромсают эти два неплохих куска мяса. И сдохните уже.
— А?
Настроение Капеллы резко упало, и она широко зевнула, не скрывая этого. Затем она, если это существо вообще можно было так назвать, развернулась и, тяжело топая, скрылась в глубине ратуши, вне поля их зрения.
Возможно, это была уловка, чтобы заставить их расслабиться, но…
— Можно предположить, что это ловушка… но трансляция начнётся.
— Если её требования станут известны, в городе, который только начал успокаиваться, начнётся паника. Чёрт, придётся идти внутрь! В такой ситуации! Гнаться за ней!
Предчувствия были самые дурные.
И вообще, как Капелла с такими габаритами помещается в здании ратуши? Можно было только догадываться о размерах студии вещания, но казалось, что одно её движение — и всё разлетится в щепки. Или, может, она заставила культистов всё настроить, а сама лишь передаёт свой голос на расстоянии? Времени на раздумья не было.
— Значит, решено. Внешними противниками займёмся мы с этими двумя. Юлиус, Братец и госпожа Круш — штурмовая группа.
Рикардо предложил план, не дожидаясь их размышлений. Субару надеялся, что за этим решением стоит какая-то веская причина, но…
— Причин особых нет. Просто госпоже Круш и Братцу будет трудно справиться с этими куклами. А я в зданиях не очень поворотлив. Юлиус лучше справится с любой задачей. Вот и всё.
— Звучит разумно. Я бы принял такое же решение. Честно говоря, оставлять господина Вильгельма и Гарфиэля — тревожно, но в этом я полагаюсь на тебя, Рикардо.
— Положись на меня. Я всё устрою.
Не успели Субару и Круш вставить и слова, как Юлиус и Рикардо кивнули друг другу.
Будучи из одного лагеря, они, видимо, поняли друг друга без слов. Субару не нашёл возражений против плана и, яростно взъерошив волосы, крикнул:
— Гарфиэль! Не смей проигрывать! Когда разберёшься с этим и «Похотью», нам нужно идти спасать Эмилию!
— Сейчас некогда отвечать, Капитан! — крикнул в ответ Гарфиэль, не прекращая обмениваться ударами.
Субару кивнул Юлиусу. Рядом с ним Круш приложила руку к губам и обратилась к Вильгельму: — Вильгельм, я на вас рассчитываю!
— Будет исполнено!
На краткий приказ своей госпожи он ответил так же кратко.
Истинной госпоже и её верному слуге большего и не нужно. Круш тоже выразила своё согласие, и троица во главе с Юлиусом бросилась к ратуше.
Они пересекли площадь и уже подбегали к зданию, когда две тени, заметив их движение, забыли о своих противниках и попытались преградить им путь, но…
— Выстроились в одну линию… плохое решение! ВА-А-А-Х-Х-Х!!
Волна рёва вздыбила брусчатку, и звуковая волна ударила сзади по женщине и гиганту. Рассеявшись, рёв потерял в силе, но этого было достаточно, чтобы остановить их, и в этот момент их настигли брошенные партнёры по танцу.
— Нехорошо так поступать! Я ведь смотрю только на тебя!
— Какого хрена ты поворачиваешься ко мне задницей посреди драки?! Я тебе все волосы на заднице повыдёргиваю, а потом раздавлю, ор-р-ра!
— ...
Лязг мечей и ударов, и поле боя на площади отгородилось от посторонних.
Слушая грохот битвы за спиной, Субару и его спутники, не сбавляя шага, вышибли ногой входную дверь ратуши и ворвались внутрь.
— Где зал вещания?!
— Не знаю, но, скорее всего, наверху. Так удобнее распространять голос.
— Возможна засада. Будьте осторожны!
Они оказались в приёмной ратуши.
Место, которое в обычное время было бы заполнено людьми и милыми девушками на ресепшене, было разгромлено, а потушенное освещение создавало гнетущую атмосферу.
К счастью, здесь не было ни трупов, ни засады из множества культистов…
— В любом случае, идём наверх. Там должен быть какой-нибудь указатель!
— Хотелось бы также проверить, в порядке ли те, кто был в ратуше… но, похоже, это будет слишком самонадеянно, — тихо произнёс Юлиус, глядя вглубь вестибюля и качая головой.
Круш нахмурилась, но тут же её лицо исказилось от ужаса.
Увидев её реакцию, Субару обошёл стойку и приблизился к ним… и, заметив то же, что и они, затаил дыхание.
Шлёп-шлёп…
Послышались шаги, и появилась одна фигура.
Она выглянула из-за угла лестницы и улыбнулась, как нашкодивший мальчишка.
На первый взгляд, это был маленький ребёнок.
Он был невысок, а черты лица казались скорее детскими, чем юными.
Но это впечатление рассеялось, как только их взгляды встретились.
Растрёпанные тёмно-каштановые волосы, грубая одежда, похожая на обмотанную вокруг тела ткань.
Детское лицо, озорная улыбка и взгляд, гнилой и порочный, словно в нём сконцентрировались все яды этого мира — таким не мог быть взгляд нормального человека.
И если в этой ситуации здесь был кто-то ненормальный, то было очевидно, кто это.
Это был…
— Как радостно, так радостно, какая радость, да-да, мы так рады, невероятно рады, потому что мы можем это чувствовать! Чрево… угодие! Чем дольше ждёшь, чем сильнее голод, тем восхитительнее вкус первого кусочка!
Босоногий мальчишка пританцовывал, искренне наслаждаясь моментом.
Из его болтливого рта виднелись слишком длинные клыки. От его манер, поведения и этих донельзя самодовольных речей у Субару закипел мозг.
Если его догадка, если эти бушующие эмоции были верны, то этот тип…
— Эй, пацан. Если ты просто ребёнок-чудак, который заигрался в прятки, то признавайся сейчас же. В таком случае, я тебя, так и быть, прощу, хоть это и будет очень странно. Но если нет… назовись.
— А-ха-ха, что это с тобой, дяденька? У тебя такое злое лицо. Может, у тебя на нас какая-то обида? Мы бы хотели вспомнить, но у нас плохая память, да-да…
Сдерживая рвущийся наружу крик, Субару пытался сохранять спокойствие.
Словно издеваясь над ним, мальчишка исказил губы в зловещей усмешке.
— А ты проверь, на нас ли ты злишься или на кого-то другого.
— Хватит. Я всё понял. Ты… мой враг.
— Мы — Архиепископ Греха Культа Ведьмы, воплощение «Чревоугодия», Лой Альфард.
— ЧРЕВОУГОДИЕ-Е-Е!!
В тот момент, как мальчишка назвал себя «Чревоугодием», Субару, словно сорвавшись с цепи, взмахнул кнутом.
Он рассёк воздух и безжалостно ударил противника по лицу. Но тот…
— Ну, на нас часто обижаются, бывает.
…как ни в чём не бывало произнёс «Чревоугодие», поймав кончик кнута зубами.