Перевод/редактура: Энди
Внутри рушащейся Башни, удар Рейда выжег жизнь из Нацуки Субару.
Это, пожалуй, наиболее точное описание его конца.
Как он вообще держался на ногах? Как противостоял наступающей тьме? Что собирался делать дальше? Так много вопросов, так многое хотелось понять, но… всё это больше не имело никакого смысла.
Одно было очевидно: последний удар Рейда превратил Субару в ничто.
Боли он, наверное, не почувствовал.
Субару ни на секунду не поверил бы, что «Палочник» проявил милосердие, но такая «смерть» — без боли и страха — была большой редкостью даже для него, за короткий срок испытавшего её многократно.
Да, без боли, и страха… Только с яростью.
— Я...
Доколе ему бессмысленно встречать «смерть»?
Пока есть хоть что-то, что можно вынести из петли, пока есть даже малейший намек на выход — его «смерть» не напрасна, «смерти» его — не бессмысленны.
Враньё.
Простой самообман, в попытке оправдать своё бессилие.
Мысль о том, что его «смерть» бессмысленна, бессильна, случайна, беспощадна и напрасна, была невыносима. Он цеплялся за идею, что «смерть» не «смерть», и лихорадочно искал в ней смысл.
Как же хотелось быть сильнее.
Как же хотелось быть умнее.
Лучше бы на его месте оказался кто-то сильный, умный, отважный — кто угодно, но только не он.
— Но…
Здесь есть только слабый, жалкий, глупый Нацуки Субару.
И никто не отвернулся от него.
Именно это чувство и укрепляет его нынешнюю, израненную решимость.
— Поэтому я…
Поэтому Нацуки Субару…
— Шаула, если я скажу тебе умереть, ты умрёшь?
Нельзя было утверждать, что он не колебался.
Субару не мог сказать, что не предвидел реакции Шаулы. Нет, конечно же, предвидел.
В его воображении уже прокручивались её возможные ответы, и он понимал, что один из них она точно скажет.
Тогда откуда это колебание?
Как бы там ни было...
— Э? Если Мастер скажет умереть — так я, конечно, умру~с! — ответила она с легкостью.
Слова эти, словно ножом, полоснули его по сердцу.
Словно пронзили насквозь. Словно сердце треснуло, исторгнув мучительный вопль.
— …
Субару схватился за грудь, вжимая фантомную боль, и судорожно вздохнул.
Он сам вызвал её, а теперь его передёргивало. Наверное, он выглядел нелепо. Шаула с непониманием уставилась на него, удивлённо распахнув глаза.
Она смотрела на него так просто, будто спрашивала: «Что сегодня на ужин?»
Это был второй худший исход из всех, которые он мог вообразить.
Шаула без тени сомнений выбрала смерть.
В этих глазах он не видел ни лжи, ни игры, а лишь её подлинные чувства.
Может быть, ему стало бы легче, увидь он в них хоть немного корысти или скрытого умысла.
Но, увы, правда не оставила ему шанса. Что это — милосердие или жестокость — он уже не понимал...
— …Ясно.
— Мастер, так ты хочешь, чтобы я умерла? Хм-м-м, ну, раз ты так сказал, то я не против, но~с… мне кажется, это немного не вовремя… Сейчас в Башне такая неразбериха…
— Я знаю, знаю.
От хриплого ответа Субару Шаула склонила голову набок, коснувшись пальцем щеки. Её длинная коса, этот «скорпионий хвост», мягко качнулась за движением головы.
Скорпионий хвост. Как иронично звучит это сейчас...
Её имя, «Шаула», название звезды в созвездии Скорпиона, удивительно точно отражало её суть. И, наверное, это проявлялось не только в имени, но и во всём остальном.
Скорее всего потому, что она ничего не таила.
И вот...
— Шаула, скажи, ты можешь превратиться в гигантского скорпиона?
Перестав ходить вокруг да около, он задал вопрос.
Сторожевую Башню Плеяд атаковали пять препятствий, среди которых был гигантский черный скорпион… Субару почти не сомневался, что это Шаула.
Однако он лишь предполагал, основываясь на «Cor Leonis» — Полномочии, которое он не понимал.
Поэтому самый надежный способ — задать вопрос в лоб.
Конечно, будь у него больше времени, он бы пошел другим путём. И конечно же, не доверяй он её словам, он бы придумал что-то другое.
Всё ещё с наклоненной головой, Шаула ответила на вопрос Субару:
— Превращаться? Хм, ну, не совсем, но могу! Но вот вид у меня тогда не очень-то и красивый~с… Я больше люблю тот, что придумали для меня Мама и Мастер.
Она, не обратив внимания на странность вопроса, ответила просто и непринужденно.
— …
Шаула не собиралась ничего скрывать.
Так Субару убедился в её искренности, а заодно и в том, что она — гигантский скорпион.
— …
«Cor Leonis» показал местоположение его союзников, и один из сигналов вел к нему. Теперь всё встало на свои места.
— Мастер? Что с тобой? Ты аж побледнел! Хочешь отдохнуть? Ложись на мои коленки, ножки, грудь~с… или может обнять тебя покрепче?
— …Не неси чепуху. Сама сказала, что сейчас не время.
— Ну да, в Башне бардак, но Мастер всегда на первом месте. Так что, если хочешь приобнять меня — милости прошу! Я вся горю~с!
— Не гори. Водой лучше облейся.
— Ты зануда, Мастер!
Шаула показательно надулась.
По их разговору и её лицу ни за что не скажешь, что вокруг происходит что-то неладное.
— …
Однако в реальности всё было совсем иначе.
В то время как Субару и Шаула вели неспешный разговор, Эмилия и Рам пытались остановить «Чревоугодие», усиленные подоспевшей Беатрис. На втором этаже Юлиус сражался с Рейд-Лоем. Ехидна, скорее всего, уже укрылась с Рем и Патраш в «Тайгете», а Мейли сдерживала натиск зверодемонов… В общем, каждый делал всё, что мог.
Тем не менее, всё это было ради разговора с ней.
Ведь в этой петле Нацуки Субару…
— М-мастер? Всё в порядке? Когда ты так смотришь на меня… После четырёхсот лет ожидания, мне, пожалуй, станет трудно сдерживаться~с…
От его пристального взгляда Шаула невольно обхватила себя за плечи. Похоже, она хотела казаться спокойной, но не получалось.
Его странное поведение сильно беспокоило её. Непохожее на него… Нет, пожалуй, это и были её истинные чувства.
Шаула, готовая умереть по приказу, теряла самообладание, стоило Субару начать странно вести себя. Словно птенец, привязанный к своим родителям всей душой.
— …
Задавая первый вопрос, у него на уме было несколько исходов.
Самым страшным был тот, что если всё до этого было просто умелой игрой, то услышав его холодные слова, Шаула обратится и в порыве гнева попытается его убить.
От этого варианта нельзя было отмахиваться.
До вопроса Субару не был уверен, но она оборачивалась гигантским скорпионом и убивала его самого, Ехидну и Беатрис. Не исключено, что именно она стала причиной тех петель, где никому не удалось выжить.
Поэтому первый вопрос был своего рода ставкой.
Стоило Шауле услышать его, как голова Субару могла исчезнуть… Эту партию он всё же выиграл.
Но его ставки на этом не кончаются.
Все долги, что неосознанно скопились на Субару — ставки «Чревоугодия» и Сторожевой Башни Плеяд — не отыграть мелкими победами.
Чтобы сорвать банк, нужно идти ва-банк.
Так что…
— Шаула, прости, заваливаю тебя вопросами, но мне нужно узнать. Как я понял, у «Экзамена» в Башне есть пару правил, да?
— И ты спрашиваешь об этом когда я вся горю?! Ну конечно, есть~с! Я ведь их пересказывала, ещё до того, как ты головой об унитаз треснулся…
— Расскажи.
Она, не скрывая недовольства, сложила пальцы перед собой, но тут же подняла их и, протянув «ну-у», начала перечислять:
— Первое: запрещено покидать Башню, не завершив «Экзамен». Второе: запрещено нарушать правила «Экзамена». Третье: запрещено проявлять неуважение к библиотеке. Четвёртое: запрещено разрушать саму Башню.
Бегло перечисляя правила, Шаула ловко загибала пальцы.
И хотя она всегда была весьма красноречива, что-то в этом чётком объяснении его насторожило.
Дело было не только в необычной для неё серьёзности, но и в том, что она остановилась, коснувшись последнего пальца.
— А пятое?
— …Его нет. Мастер, ты разве не слышал? Я же всего четыре назвала. Ты что, считать разучился? Нехорошо. Я-то конечно не математик, но даже мне это под силу…
— Шаула.
Он шагнул вперед, сокращая дистанцию между ними.
Ещё миг назад они стояли напротив, а теперь могли коснуться друг друга лишь протянув руку... И это сближение для Субару было очередной ставкой.
И хотя он понимал, что одним шагом ему ничего не изменить, всё же…
— Мастер… ты что, с моими чувствами играешься~с? Подошел, чуть ли не вплотную… Если хочешь, чтобы я всё выложила, то… просто обними меня…
— Знай, что ты после объятий заговоришь, я бы так и поступил. Да и это неплохой бонус… Но моё никчёмное чутьё твердит мне, что всё не так просто.
— …
— Шаула, ещё раз спрашиваю. Какое пятое правило Башни?
Наплевав на её попытки увильнуть, Субару повторил вопрос.
Он не просто приближался, он вторгался в её душу. Он должен был услышать ответ, даже если будет больно.
И, собравшись с духом, Субару замер, услышав как она едва вздохнула:
— NG~с.
— …NG?
Шаула замотала головой, сложив руки крест-накрест на груди.
Это выглядело по-детски, но её взгляд был более чем серьёзен.
— …
Она молча смотрела на Субару, а её глаза переполняли сильные эмоции.
Тихая, хрупкая и мимолётная мольба.
С досадой мотнув головой, Шаула продолжила:
— NG. Не хочу говорить. Пятое правило? Пффф, не важно это! Оно точно никак не связано с нашим медовым месяцем, Мастер…
— Нет, связано! Я и все остальные, проходим «Экзамен» Башни. Нельзя так легкомысленно относиться к правилам! Поэтому, Шаула…
— …Нет!
— Шаула!
Шаула отвернулась, зажав уши руками словно капризный ребёнок. Субару заговорил громче:
— У тебя точно есть какая-то роль здесь! «Звёздный Хранитель Башни»?… Ты ведь всё время только этим и занималась! Не знаю, насколько правда, но… целых четыреста лет, Шаула! Так…
— Четыре дня.
— …Что?
Шёпотом произнесённый ответ внезапно вырвал его из мыслей.
Он был гораздо меньше ожидаемого, и это звучало абсурдно. Она не могла врать, но как она могла пробыть в Башне так мало… Это просто невозможно…
С мольбой в глазах и дрожащим голосом она прошептала:
— Ты всего четыре дня в Башне, из них два ты проспал… то есть, я общалась с Мастером всего два дня… Я четыреста лет ждала! А получила всего два дня…
— Шаула…
— ...Всего лишь мига… Я думала, что хватит лишь одного взгляда.
Она хотела отвести взгляд, но тут же замерла, словно боялась потерять Субару из виду хоть на мгновение. Нет, так оно и было.
Он знал, что где бы они ни были, Шаула всегда смотрела только на него. И не ради слежки, а...
— Я четыреста лет ждала тебя в Башне, Мастер. Я думала, что хватит лишь одного взгляда, но... Это была ложь.
— …
— Потому что ты для меня всё, Мастер. Я соткана из любви к тебе, и даже четырёхсот лет не хватит, чтобы выразить все мои чувства. А тут всего лишь два дня… Я не хочу!
— …Поэтому ты не расскажешь мне о пятом правиле?
Чувства Шаулы рвались наружу, являя её.
«Четыреста лет» — Субару наконец-то почувствовал вес этих слов.
Ведь невозможно вести себя так легкомысленно, прождав четыре сотни лет.
Ему казалось, что она не способна на боль, страдания или печаль.
Что её душа и разум пусты, словно панцирь скорпиона.
— Не хочу говорить о пятом правиле. NG! Ведь если скажу...
— …
— …Мастер сразу же пройдёт «Экзамен», и наш медовый месяц закончится.
Она отчаянно обняла себя, обнажая свою душу.
Её голос, с трудом сдерживающий рыдания, гулким эхом отдавался в его груди.
Такой ответ выбил Субару из колеи.
Как и в первый раз, его мозг перебрал кучу возможных вариантов ответа на этот вопрос.
Истинная причина, по которой Шаула утаивала пятое правило Башни Плеяд… Если она заодно с тем, кто придумал их, то у нее есть свои мотивы.
А может и нет никаких тайн, и она просто забыла или же не хотела говорить пятое правило без нужды.
Но ни одно из этих предположений не подтвердилось.
У неё всё же была причина скрывать его. И причина эта не имела никакого отношения к замыслам «Мудреца», сотворившего Башню. Её вело гораздо большее, сокровенное желание.
Четыреста лет она ждала в одиночестве, мечтая лишь о воссоединении.
И когда мечта исполнилась, она почувствовала счастье… Больше всего на свете Шаула хотела, чтобы это время не заканчивалось.
— …
— Мастер, ты… возненавидишь меня за то, что я солгала?
— …
— Ты возненавидишь меня, и не захочешь даже смотреть на меня?
Почему её лицо сейчас искажено от боли намного сильнее, чем в тот миг, когда он спросил её про смерть?
Почему ненависть другого для неё страшнее собственной гибели?
Почему же, после четырёхсот лет ожидания, она увидела здесь финал, конец всему?
— …Нет, не возненавижу.
— …
— Из-за твоего молчания я знатно натерпелся. И честно, кажется, что всего этого можно было избежать.
Субару честно выложил Шауле то, что было на душе.
Он не лгал. Это была чистейшая правда. Из-за её молчания он был вынужден бесконечно блуждать в потёмках, теряя жизнь за жизнью.
Да не только он. Эмилия, Беатрис… Все они…
Он не мог выкинуть из головы те минуты отчаяния, разочарования и бессилия.
Если бы нашелся виновник всех бед, Субару бы не смог его простить.
Но возможно ли испытать подобную ненависть к ней, что сейчас так смотрит на него?
— Нет.
Он не мог винить Шаулу, которая четыреста лет провела в одиночестве, и нашла смысл жизни в этих жалких двух днях.
Если и есть корень зла, так это несправедливость этого мира и тот «Мастер», что обрек Шаулу на четыре века страданий…
— А… — прозвучал слабый стон.
Она неожиданно издала его, подавив вскрик.
— Шаула?
— А… а… а-а…
Увидев, как её вдруг перекосило, он крикнул её имя, но она не отозвалась, закрыв лицо руками.
Из её горла вырвался дрожащий, полный муки стон.
— Нет… Нет… Нет… Мастер! — выдохнула она. — Мастер, Мастер, Мастер, Мастер, Мастер!
— Шаула?! Что с тобой?! Что вдруг…
— …Кто-то нарушил правила.
— …
Субару ринулся к ней, хотел встряхнуть за плечи, но её тонкая рука резко схватила его запястье. Сдавив до боли, Шаула сказала эти слова.
Он замер, глядя ей прямо в глаза.
Они в миг изменились.
Зрачки в её глазах вдруг разделились, и их заполнил багровый свет. Каким-то образом преображение одновременно коснулось обоих глаз, и их стало по три.
Шесть зрачков... по три в каждом тёмном глазу.
— Мастер! Ещё можно всё исправить!
— Исправить?
— Если сейчас... если прикажешь мне... я смогу убить себя...
Из неё, чьи глаза пульсировали багровым, медленно поднимался белый пар. Светлая кожа под ним постепенно багровела, и Субару, стоящий рядом, ощутил нестерпимый жар.
Причина была неясна, но её тело перегревалось, меняясь прямо на глазах.
Скорее всего, это начало превращения в того скорпиона.
— Когда я изменюсь — будет поздно. Я стану бездушной машиной для убийств и убью тебя, Мастер. Потому что я так безумно хочу тебя, я отчаянно хочу тебя! Поэтому… прежде чем всё случится...
— Скажи мне умереть, Мастер… Тогда я не…
Шаула не договорила очевидного.
Это несказанное ясно читалось в её глазах, в дрожащем голосе, в самой её душе.
— …
Его вдруг сковал неописуемый ужас, словно чутьё кричало, что перед ним что-то неземное.
Нацуки Субару, человек, боялся Шаулы, монстра, стоявшего перед ним.
Поэтому…
— Шаула, прошу, пятое правило!
— Мастер, не сейчас...
— Если я его узнаю…!
Субару перебил мольбы Шаулы громким криком. Она вздрогнула, а он резко схватил её за дрожащие плечи, ощущая обжигающий жар, словно сейчас сгорит заживо.
Но он не отпускал её. Он не мог отпустить то, что сжигало её тело и душу.
— Если я узнаю это правило, я прикажу тебе. Не волнуйся… Прежде чем ты обратишься в чудовище, я отдам приказ.
— …
Услышав его твёрдые слова, Шаула вдруг удивлённо распахнула глаза.
Затем тихо выдохнув, она сказала:
— Ты такой бабник, Мастер.
— Даже не знаю, что ответить...
— Тогда ты шаульник. Спец в охмурении Шаулы…
Слабо улыбнувшись, она нежно накрыла своей рукой его ладонь, что сжимала её плечо.
И…
— Пятое: Разрушать «Экзамен» не возбраняется.
— …
— Вот видишь… Твой взгляд… Он снова стал таким же, как у моего любимого Мастера.
Сказав это, Шаула оттолкнула его.
Толчок оказался сильнее, чем он ожидал — и Субару, не удержавшись, отшатнулся назад. Откашлявшись, он поднял взгляд и увидел, что она обняла себя и села на корточки.
— А… а… а-а-а…
От Шаулы поднялся кроваво-красный пар, зловеще меняющий цвет. Зрачки исчезли, и её глаза полностью налились багрянцем.
— М-мастер… скорее! Пока я… ещё остаюсь собой…
— …
— Умоляю, скажи мне умереть, Мастер… Тогда… мне не придётся…
Та, что молила его не заканчивать «Экзамен» и не покидать Башню, теперь сама просила о смерти — лишь бы не убить его… нет, лишь бы не убить Субару.
Выслушав её мольбы, он перевёл дух.
И затем…
— Шаула…
— Мастер…
— Прости, я соврал.
— А?
Она в недоумении раскрыла глаза, и увидев шанс, Субару резко оттолкнулся назад.
То, что Шаула толкнула его было благословлением.
Останься её рука на его запястье, он бы никогда не смог этого сделать.
Его тело перелетело через край балкона и устремилось вниз.
— А… – раздался её крик, но тут же стих, поглощенный яростным песчаным вихрем. Субару падал с высоты нескольких сотен метров…
— …
Пути назад не было.
Он и не собирался его искать. Субару покончил с собой. Он бы ни за что не согласился на подобное, тем более признаться в этом, но... с самого начала его план был именно таков.
В этой петле он был готов на всё, если бы только ему представилась такая возможность.
Именно это давало ему незыблемую уверенность в его решении.
Ведь...
— Мастер!!
Вытянув руку, с широко распахнутыми глазами, в которых читалось чистое отчаяние, Шаула бросилась вслед за ним. Не для того, чтобы убить, а для того, чтобы спасти.
Гигантский скорпион — это Шаула.
Шаула нарочно не говорила о правиле Башни.
Шаула раз за разом отнимала их жизни, будучи одним из пяти препятствий.
Но…
— …Я могу тебя спасти, да?
— …
Он не забудет её отчаянные попытки не стать монстром, и её мольбы о смертельном приказе — лишь бы не убить его.
Да, возможно это подло, но он должен был убедиться.
Кого спасать, кого отвергнуть, кого защитить, кого полюбить...
Субару понимал, что не сможет двигаться дальше, пока не разберётся в этом.
Теперь он знал кого любить.
— Ма-астер! – отчаянный вопль Шаулы, что тянулась к нему, отголоском раздался в воздухе, в миг, как начал меняться ее облик.
Вытянутая рука Шаулы стала огромной клешней, покрытой грубым черным панцирем. Её светлая кожа исчезла, а изнутри тело словно разрывало на части.
На миг показалось, будто кровь и плоть летят в разные стороны, но тут это жуткое зрелище начало сходится, словно кадры старой плёнки перемотали назад, пока не возникло отвратительное чудовище — гигантский скорпион.
И его хвост тут же нацелился на Субару.
Оттуда, должно быть, вырвется белый свет, и в миг превратит его в пепел. В воздухе не было ни единого шанса на спасение.
Но...
— Я не дам тебе убить меня, — прохрипел он, — потому, что Шаула будет плакать.
— …
Прежде чем скорпион выпустил свет… они достигли земли.
Их тела обрушились на толпы зверодемонов, что так и рвались к Песчаной Башне, но он этого уже не увидел.
Нацуки Субару не пережил падение с такой огромной высоты.
Он разбился, его жизнь оборвалась.
Но в самом конце, всего пара слов…
— Я обязательно… спасу тебя.
Песчаный ветер тут же подхватил это послание, так и не донеся его до гигантского скорпиона.