Владелицей «Мердэ», известной в Городе Лабиринта своими исключительными способностями к оценке магических предметов и уже полтора года работавшей секретарём Рине, была Серенеа. Она постоянно чувствовала себя измотанной. Объективно, её обязанности ограничивались приёмом гостей и управлением бронированием, так что не было никакой реальной причины для такого изнеможения. Однако это была не физическая усталость, а скорее тяжёлое умственное истощение.
Если быть точнее, это было связано с многочисленными проблемными клиентами. Конечно, из-за высокого статуса «Мердэ» не так много людей создавали настоящие проблемы. Тем не менее, это не означало, что не было тех, кто подтачивал её душевное спокойствие. Бывали времена, когда она думала, что справиться с самыми сильными нарушителями спокойствия было бы в каком-то смысле проще.
Сегодняшний день был относительно мирным для Серенеи, и она чувствовала себя довольно хорошо, по крайней мере до тех пор, пока в заведение не вошёл мужчина с виду благородного происхождения в сопровождении рыцаря. По правде говоря, этот мужчина не был особо проблемным. Как и многие другие, он хвастался своим знакомством с Рине, но это было то, что она слышала сотни раз, так что это даже не раздражало.
Причина, по которой её настроение резко упало, крылась в личности вошедшего следом. Или, скорее, в том, «что» вошло. Мужчина, нет, дворянин, следовавший за ним, был истинной причиной её перемены настроения.
Даже у Серенеи с её несокрушимой капиталистической улыбкой лицо дрогнуло при виде него.
«Он снова здесь».
Лавальд Грейстоун, сын Люсимора Грейстоуна, нынешнего лорда Лартании, Города Лабиринта, и известный всему городу отброс человечества. Несмотря на то, что вся его власть исходила от отца, он пользовался ею, как своей собственной, и вёл себя так, будто никто, кроме отца, не стоял выше него – избалованный мальчишка, не знающий жизни.
Он бросал деньги с высокомерием, не обращая внимания на вошедшего перед ним дворянина, оскорбляя его без колебаний. Серенеа чуть не нахмурилась, но едва сдержалась.
В конце концов, у неё не было права хмуриться. Независимо от того, насколько проблемным был человек, он всё ещё оставался единственным сыном лорда в Городе Лабиринта. Даже хозяйка «Мердэ», которой служила Серенеа, должна была кланяться Лавальду, поэтому Серенеа тихо открыла дверь. Но то, что произошло дальше, повергло её в ошеломлённое молчание.
Рине, которая всегда сохраняла улыбку на лице, несмотря на раздражающие провокации отвратительного сынка лорда, вдруг сказала: «Убирайся».
Её шокировал не только тот факт, что Рине легонько коснулась плеча Лавальда, словно её прежнее отношение к нему было ложью. Ещё больше её поразило то, что последовало за этим.
«Я ждала вас, Крёстный».
Рине почтительно склонила голову перед мужчиной, которого Серенеа считала всего лишь очередным обычным посетителем.
«Ч-что происходит?»
Смущённая Серенеа задавалась вопросом, не спит ли она. Ведь Серенеа наблюдала за Рине почти два года и знала: даже когда приходил лорд Города Лабиринта, даже когда прибывали высокопоставленные дворяне из других стран, даже когда посещал принц королевства Ашталон, Рине никогда ни перед кем не склоняла головы.
Поэтому Серенеа, бессознательно утратившая улыбку и разинувшая рот, вскоре увидела, что наёмники и Лавальд делают то же самое. Их челюсти отвисли от недоверия.
«Что… ты только что мне сказала?» — Лавальд, застывший, словно у него произошло короткое замыкание в мозгу, наконец, осмыслил слова Рине. Его ошеломлённое выражение лица теперь исказилось от явного недовольства.
Однако Рине ответила без колебаний: «Я сказала тебе убираться».
Рине говорила так естественно, что выражение лица Серенеи теперь стало выражением полного шока.
Причина этой реплики была ясна любому наблюдателю: это было открытое объявление вражды Лавальду. Лавальд издал недоверчивый смешок, прежде чем его лицо исказилось в демонической гримасе.
«Я не знаю, что такого важного в этом нищем дворянине, но я позабочусь о том, чтобы ты пожалела, что отвернулась от меня».
С этими словами он развернулся и вылетел из «Мердэ».
Вскоре после того, как Лавальд Грейстоун, сын лорда Города Лабиринта, ушёл с недовольным выражением лица, которое намекало на то, что он способен на всё, Алон наконец получил возможность нормально поговорить с Рине.
«Я получил твоё письмо. Должно быть, это было трудное путешествие, Крёстный. И ты тоже, дядя», — сказала Рине спокойным голосом, в отличие от Деуса, который молчал, как будто молчание – золото, и Сольранг, которая говорила слишком много.
Алон, наблюдавший за ней, слегка кивнул и спросил: «…Но всё ли в порядке на самом деле?»
«Что именно ты имеешь в виду?» — ответила она.
«Лавальда», — ответил Алон, упомянув имя сына лорда Города Лабиринта, которое только сейчас вернулось ему на ум.
Алон знал об огромной власти лорда Лартании, этого Города Лабиринта. Он также знал, что лорд часто покрывал своего сына, поэтому он беспокоился, что Лавальд может создать проблемы для Рине, которая обосновалась здесь, в Лартании.
«О, если ты об этом беспокоишься, то не стоит», — ответила Рине.
«Правда? Но он же сын лорда. Кажется, он может доставить тебе неприятности».
«Он, вероятно, больше не появится. Кроме того, я не ожидала, что ты знаешь этого негодяя».
Алон на мгновение замолчал на словах Рине, но ответил естественно: «Он хорошо известен в Лартании своей внешностью и поведением».
«Вот как? В любом случае, как я уже сказала, не о чем беспокоиться».
Хотя её голос был ровным и бесстрастным, в отличие от других, кого он встречал, в её словах чувствовалась явная уверенность.
«Ну, если ты в этом уверена», — Алон коротко кивнул, прежде чем завязать непринуждённую беседу с Рине.
Естественно, их разговор не был особо содержательным. Они обменялись любезностями о том, как идут её дела в Лартании, поддерживает ли она связь с детьми из приюта и другими простыми вещами.
Однако, продолжая эту лёгкую беседу, Алон не мог не чувствовать себя необычайно хорошо. Это могло показаться немного забавным, но он чувствовал, что Рине хорошо выросла. Не то чтобы Деус или Сольранг не повзрослели, но в Рине было что-то, что создавало впечатление прилежной дочери, хотя раньше он не обращал на неё особого внимания.
Из-за этого Алон почувствовал странную гордость за неё, наслаждаясь их разговором в хорошем настроении. Спустя некоторое время, когда их светская беседа подошла к концу, Алон поднял главную причину своего визита.
«По правде говоря, я пришёл к тебе сегодня, потому что хочу попросить об одолжении».
«Проси о чём угодно».
«Формируется ли случайно отряд против Внешнего Бога?»
На вопрос Алона Рине задумалась на мгновение, прежде чем ответить: «Хм… да, я полагаю, что сейчас формируется отряд для его уничтожения ».
«Не могла бы ты помочь мне присоединиться к этому отряду?»
Причина, по которой Алон разыскал Рине, имевшую значительное влияние в Городе Лабиринта, сразу по прибытии, заключалась в том, что он хотел присоединиться к отряду для уничтожения Внешнего Бога. Было трудно присоединиться, не имея какой-то известности в Лартании.
Конечно, учитывая его репутацию за пределами города, он мог бы присоединиться самостоятельно, но он хотел быть абсолютно уверен, поэтому и обратился к ней.
«После того, что случилось ранее, сейчас это может быть немного сложно…» начал Алон, вспоминая поведение Лавальда и понимая, что полагаться на помощь Рине действительно может быть проблематично. Но тут заговорила Рине.
«Это должно быть выполнимо».
«…Хм? Правда?» — немного удивлённо спросил Алон.
«Да».
«…Но разве отношения между тобой и сыном лорда не стали немного напряжёнными?» — Алон не решался сказать, что ситуация казалась более чем напряжённой, но он посмотрел на неё, ожидая ответа.
«Не беспокойся об этом. Это не то, с чем я не могу справиться. Кроме того, неужели он действительно настолько тебя беспокоит?» — спросила она.
«Ты говоришь о Лавальде?»
«Да».
«Ну, он же драгоценный сын лорда, поэтому я подумал, что он может доставить тебе неприятности», — ответил Алон.
Рине слегка кивнула, прежде чем ответить: «В любом случае, тебе не нужно об этом беспокоиться».
«Хм… Ладно, тогда я полагаюсь на тебя».
Несмотря на её прямолинейную манеру речи, её слова несли в себе сильное чувство уверенности, которое снова заставило Алона почувствовать странную гордость. После ещё небольшого разговора Алон вдруг подумал о чём-то и спросил.
«Кстати, почему ты называешь меня Крёстным?»
«Прости?»
«Ну, Деус и Сольранг называют меня своим благодетелем или Хозяином, но почему ты называешь меня Крёстным? Мне просто любопытно».
Рине на мгновение задумалась, прежде чем ответить: «Потому что Крёстный показалось самым подходящим словом».
«Вот так?»
«Да».
После короткого молчания Рине добавила: «А теперь тебе следует отдохнуть. Ты, должно быть, устал от долгого путешествия».
С этими словами Рине выделила комнаты для Алона и Эвана в «Мердэ», а затем куда-то исчезла.
Как только она ушла, Эван, который ждал, сказал: «Ух ты, она действительно повзрослела, не так ли?»
«Правда?» — спросил Алон.
«Да, она всё ещё немного резка, но она всегда была такой. Но помимо этого… из всех детей, которых мы встречали, я думаю, она выросла больше всех».
Алон кивнул в знак согласия. «Действительно, такое чувство, будто она выросла по учебнику».
Рине упомянула, что сообщит им о дальнейших планах, и поскольку с тех пор, как они отправились на север, прошло не так много времени, Алон решил, что лучше всего отдохнуть и пересмотреть свои планы. С этой мыслью он направился в комнату, которую предоставила Рине. К тому времени, как он вошёл, уже был поздний вечер.
На следующий день.
Едва отдохнув после спешки в Лартанию на карете, Алон проснулся разбитым, он спал довольно долго. Заметив, что солнце взошло, он медленно встал с постели, оделся и вышел из комнаты. Вскоре он встретил Рине, которая обедала, а её секретарь Серенеа проводила его туда.
А потом.
«Я позаботилась о деле, о котором ты говорил вчера», — сказала Рине.
«…Так быстро?»
«Да. Сегодня состоится очередное собрание, так что ты можешь на нём присутствовать».
Алон был немного ошеломлён тем, как эффективно Рине решила этот вопрос. Но прежде чем он успел об этом подумать, она продолжила.
«Ах да, насчёт Лавальда Грейстоуна, этот вопрос тоже решён. Я убила его чисто, так что тебе больше не придётся о нём беспокоиться».
Она сказала это так легко, словно комментировала погоду, одновременно откусывая кусок колбасы. Её тон был таким, будто она говорила: «Сегодня ярко светит солнце», несмотря на то, что сообщила такую шокирующую новость.
Алон, который чуть не ответил небрежно, внезапно остановился. «Э… что?»
Глядя на неё, в его голове появилось много вопросительных знаков.