После того как закончилась эта самая «тренировка перед вступительными», а по факту адские годовые итоговые экзамены, к Аманэ и Махиру вернулась расслабленная атмосфера, какой у них не было уже несколько недель. Ощущение свободы, когда с тебя наконец снимают весь наваленный сверху груз, разумеется, испытали и они, даже несмотря на то, что к экзаменам подошли довольно спокойно и с запасом сил.
Последние полмесяца их дни шли по одному и тому же кругу: поели — прибрались — учёба. Поэтому теперь, когда после ужина можно было просто остаться за столом и в своё удовольствие болтать ни о чём, это тихое, вернувшееся спокойствие само собой вызывало облегчённый вздох.
Аманэ, сидя напротив Махиру, полностью отдавшейся этой расслабленной атмосфере, украдкой глянул на календарь в телефоне.
На дворе уже был конец февраля, и Белый день неумолимо приближался.
Махиру про Белый день он ещё ничего не говорил.
Он решил повременить, чтобы не мешать ей перед экзаменами.
Конечно, он не думал, что из-за этого Махиру совсем забросит учёбу, да и зная её, проблем быть не должно. Но, по его мнению, не было смысла лишний раз добавлять поводов для волнения, поэтому он намеренно молчал. Сейчас же, похоже, наступало самое время заговорить.
— Махиру, уделишь мне минутку?
— А, да, конечно, только подожди немного. Я хочу убрать в холодильник оставшийся мясной соус.
— Я сам заодно уберу. Махиру, ты пока отдохни на диване. И... спасибо тебе, как всегда.
Хотя в дни без подработки готовкой часто занимался Аманэ, в дни смен ужин неизбежно ложился на плечи Махиру, так что в такие моменты именно ему стоило до конца разбираться и с мытьём посуды.
Желая дать передышку всегда старательной Махиру, Аманэ, не дав ей и слова сказать, схватил и её тарелку и унёс всё на кухню — за что через стойку сразу удостоился недовольного прищура.
— Ну вот. Отобрал у меня работу.
— С тех пор как я начал подрабатывать, на тебя и так свалилось больше дел, так что хотя бы это позволь мне. Ты можешь спокойно отдохнуть.
— Но ведь это у Аманэ-куна какое-то дело, разве нет?
— Я хочу поговорить, когда всё будет сделано.
Разговаривать о важном, когда дела ещё висят хвостом, было бы неспокойно, да и у Махиру это наверняка сидело бы занозой где-то на краю мысли, так что он просто решил поскорее со всем управиться.
К счастью, посуды было немного, да и убирать остатки ужина — дело пары минут, так что минут за десять он вполне мог подготовиться к разговору.
Он собирался управиться побыстрее, но Махиру, которую он только что пытался остановить, с лёгким, чуть-чуть укоризненным выражением всё равно подошла на кухню и встала рядом, даже не дав ему возразить.
На её лице ясно читалось: «куда ж тебя одного отпустить», и при этом в глубине глаз прятались радостные нотки.
— Тогда тем более вместе сделаем и быстрее закончим. Я сначала переложу остатки в контейнеры, а Аманэ-кун, пожалуйста, займись посудой.
Смотря, как Махиру куда более ловко и привычно перекладывает еду для завтрашних дней в контейнеры, Аманэ невольно улыбнулся.
— ...Спасибо тебе.
— Это я должна так говорить...
Когда Махиру с милым «ну вот» слегка толкнула его плечом, Аманэ, расплываясь в улыбке, тоже лёгонько — даже ещё мягче — прижался к ней и скребком смахнул с тарелки налипший мясной соус.
Как и сказала Махиру, вдвоём они разобрались куда быстрее, и Аманэ с Махиру вернулись в гостиную и не спеша опустились на диван. Попросив хотя бы это оставить ему, Аманэ заварил её любимый чай, и теперь Махиру, плотно прижавшись к нему боком, дула на парящий в чашке напиток.
Сам он, медленно вдыхая аромат собственного кофе с молоком, терпеливо ждал, пока Махиру полностью расслабится.
— Итак, что случилось?
Когда от её чая уже почти перестал подниматься пар, Махиру поставила чашку на журнальный столик и подняла взгляд на Аманэ.
От того, что его так прямо переспросили, стало немного щекотно на душе, но раз уж её вопрос прозвучал в лоб, тянуть из вредности было бы некрасиво, и он протянул руку к маленькой ладошке рядом.
Пальцы, сжатые в лёгкий кулачок, стоило Аманэ коснуться их, без малейшего сопротивления разжались и охотно позволили его руке скользить по тёплой коже.
— В чём дело? Что-то плохое произошло?
— Нет, не в этом... Я бы даже сказал, что для тебя это приятная новость.
С учётом того, что он произнёс это, мягко переплетая их пальцы, со стороны могло показаться, будто он лишь ищет спасения в тактильности от чувства вины — недоразумение на ровном месте.
Он кашлянул, прочищая горло, и тёплое, мягкое, почти всепрощащее выражение лица Махиру сменилось удивлённым, чуть по-детски наивным — она несколько раз часто моргнула.
— На День святого Валентина ты ведь специально расспросила, что я люблю.
— Да. Я больше всего хотела, чтобы Аманэ-кун обрадовался.
— Вот и я так же хочу, чтобы и Махиру порадовалась.
— То есть ты хочешь спросить про подарок на Белый день в ответ?
— У тебя чересчур хорошая интуиция.
Да, Аманэ и сам ещё тот любитель наводить тень на плетень, но и Махиру была Махиру — моментально улавливала его намёки.
— Ты же сам так подводил к этому, тут несложно догадаться. В конце концов, какие у нас с Аманэ-куном отношения?
Махиру широко улыбнулась и крепче сжала его руку, и Аманэ в который раз понял, что ему с ней не тягаться, — и сам невольно улыбнулся в ответ.
— Так вот. Ты предположила, что я собираюсь спросить... но на самом деле нет. Эм... Я для себя уже решил, чем отплатить тебе на Белый день.
— Ох, а это уже ведь не то, что ты говорил вначале. Тогда зачем специально предупреждать?
— Если точнее, я хотел не спросить про подарок... Просто, помнишь, на твой день рождения я тоже решил, что перебарщивать с сюрпризами не стоит, и заранее сказал, что что-то готовлю?
— Да, помню.
Сюрприз — вещь, которая радует далеко не всегда. Чаще это больше про самолюбование того, кто его готовит, и в некоторых случаях подобный сюрприз способен только испортить настроение тому, кого вроде как хотели порадовать.
Ко дню рождения Махиру он знал, что у неё раньше с этим днём были не самые радостные воспоминания, поэтому сначала спросил разрешения, а уж потом решал, как лучше её поздравить, сосредоточившись прежде всего на том, чтобы она чувствовала себя спокойно.
— Вот и сейчас я хочу заранее всё объяснить, чтобы не было недоразумений. Если ты вдруг почувствуешь себя из-за моего подарка некомфортно, мне самому будет очень неприятно.
— Понимаю. Спасибо, что так заботишься. Но я всё прекрасно понимаю и, честно, думаю, что почти любому подарку обрадуюсь, если за ним стоит мысль Аманэ-куна обо мне.
— Вот именно потому, что ты всему радуешься, мне и сложно выбрать.
— Но ведь это правда. Сам факт, что Аманэ-кун думал обо мне и выбирал подарок, уже делает меня счастливой.
— Из-за этого планка только выше становится. Если выберу что-то простое, покажется, будто я долго мучился и в итоге остановился на ерунде.
— Ты правда бы выбрал наобум?
— Да ни за что. Я серьёзно думаю о тебе и хочу подарить то, что, по моим ощущениям, тебя действительно порадует.
Он знал, что Махиру, по сути, радуется почти всему, но как раз поэтому хотел найти такой подарок, который особенно придётся ей по душе, и, исходя из этого, уже решил, чем отплатить на Белый день.
Вот только вслух произнести это было для него слегка стыдновато — в этом и заключался единственный минус.
— Э-э... ну, это...
— Да?
— Если ты не против... Я думал пригласить тебя в кафе, где я подрабатываю, прямо в Белый день.
— ...Э?
Махиру мгновенно застыла.
Лицо у неё осталось таким же спокойным, как и секунду назад, но зрачки расширились до предела.
— Ну, понимаешь... Ты же всё это время хотела посмотреть, как я там работаю? Я всё откладывал, но сейчас уже вполне освоился, да и старшие ребята меня похвалили, сказали, что всё окей, так что, думаю, уже можно. Конечно, весь зал нам не отдадут и рядом с тобой всё время сидеть я не смогу, но если тебя это устраивает...
— Можно?! Правда?!
Махиру, только что превращённая в статую, ожила куда быстрее, чем он ожидал.
Она крепко, хотя и аккуратно, сжала их переплетённые пальцы, щёки порозовели, взгляд наполнился ожиданием, и Махиру резко подалась к нему ближе.
Её прежняя спокойная, благовоспитанная улыбка мгновенно сменилась детской, беззаботной, и от этой разительной перемены он сам расплылся в улыбке — не от досады, а от умиления: она была до невозможности мила и успокаивающа.
Такую открытую, искреннюю улыбку в школе от неё точно не увидишь, и, глядя на неё сейчас, Аманэ, наконец, с облегчением понял: с подарком он явно попал в точку.
— Да ты прямо с невероятным энтузиазмом отреагировала.
— Ещё бы! Я столько терпела, так хотела посмотреть на крутого Аманэ-куна на работе.
— Насчёт «крутого» ещё можно поспорить...
— Для меня ты именно такой.
Судя по прямому, твёрдому взгляду снизу вверх, от этого мнения она отступать не собиралась, и Аманэ лишь беспомощно повёл плечами.
— ...Вот я и подумал: пусть Махиру увидит меня таким, каким считает красивым. Как ответ за тот шоколад, над которым ты так старалась, этого, может, и маловато, но из всего, что пришло мне в голову, это кажется тем, что тебя обрадует сильнее всего. Плохо, да?
— Как это «плохо»? Я же этого так ждала.
— Вот и отлично.
По её лицу и жестикуляции было ясно: Махиру пребывала в прекрасном настроении и буквально распирала от предвкушения.
Правда, видя, насколько она рада уже от одного обещания, он невольно задумался, не разойдётся ли она слишком бурно, когда действительно придёт в кафе... но всё-таки, зная Махиру, Аманэ сомневался, что в людном месте она позволит себе визжать от счастья или терять голову.
Однако, глядя на Махиру, которая, казалось, вот-вот начнёт напевать что-нибудь от радости, Аманэ всё же слегка робел — на него возлагали слишком большие ожидания.
И всё же это же и подталкивало его постараться оправдать эти ожидания, так что сейчас ему оставалось только наблюдать за её радостью.
— На тот день мне уже разрешили уйти пораньше, так что я покажу Махиру, как честно работаю, чтобы ты успокоилась, а потом можем немного прогуляться.
— Прогуляться?..
— Рядом с кафе есть несколько симпатичных магазинчиков. Там продают посуду, кухонные мелочи, продукты — всё такое. Как насчёт того, чтобы потом заглянуть туда вместе? Мы же говорили, что надо купить новую разделочную доску, вот и выберем её вдвоём. Звучит, может, не слишком романтично, прости...
С Нового года неподалёку открылась пекарня, работающая с самого раннего утра, и по выходным они иногда выбирались туда за завтраком, а в особенно загруженные дни покупали там булочки на обед, если времени готовить бенто уже не оставалось.
Хотя и Аманэ, и Махиру по утрам больше любили рис, к хлебу они относились вполне тепло, так что свежая, только-что-испечённая выпечка всё чаще появлялась у них на столе.
Иногда они покупали целую буханку тостового хлеба — и как раз тут в ход шла разделочная доска. Вот только недавно Аманэ умудрился изрядно поцарапать ту, что принесла с собой Махиру.
Такие царапины при обычном использовании появиться бы не могли. Доска оставалась рабочей, но факт оставался фактом: из-за случившегося Махиру заметно погрустнела.
После долгих извинений Аманэ решил подарить ей новую, но раз пользоваться ей будут оба, логичнее всего было пойти и выбрать подходящую вещь вместе.
— Так нельзя?
Он немного переживал: не выглядит ли такой подарок слишком простым и вообще — тянет ли это на ответ за Валентин. Но как только Махиру медленно покачала головой, и её льняные волосы мягко качнулись вслед за движением, все тревоги тут же рассеялись.
— Нет, что ты, я настолько рада, что уже не могу перестать глуповато улыбаться.
— А я переживал, можно ли вообще считать это подарком. Всё ведь похоже просто на продолжение нашей обычной жизни, думал, вдруг так нельзя...
— А я эту нашу повседневность люблю больше всего. Да и ты ведь предложил это потому, что решил: «Махиру обрадуется», верно?
— Ну да. Просто я переживаю — не за то, обрадуешься ли ты, а за то, будет ли это достойным ответом на тот шоколад, в который ты вложила столько сил.
— Тогда можешь быть спокоен. Одного рассказа мне уже достаточно, чтобы сердце радостно забилось.
— По тебе это видно.
С самого начала разговора она казалась живым воплощением слова «уки-уки» — счастливой до такой степени, что за спиной будто порхали цветы или нотки. О том, что это всё наигранно, не могло быть и речи.
— Я давно чувствую себя виноватым, что так долго заставлял тебя ждать.
— Я и правда долго ждала, между прочим. ...Но я понимаю, как чувствовал себя Аманэ-кун, так что ругать не могу. Я бы и сама не хотела появляться перед тобой в каком-нибудь полудомашнем виде. Если уж показываться, то красивой.
То ли по характеру, то ли по привычке, но самодисциплина у Махиру была железная.
Даже с Аманэ она почти не позволяла себе расслабляться: всегда опрятная, с прямой спиной, собранная. Сам он, напротив, считал, что перед близким человеком можно и растрёпанным походить и довольно часто выглядел весьма расслабленно.
Отчасти это, конечно, было связано с тем, что она всё ещё ощущала себя в чужой квартире, но иногда ему всё равно становилось немного досадно.
«Интересно, когда мы начнём жить вместе, будет ли у меня больше шансов увидеть расслабленную, сонную Махиру?»
От одной этой мысли будущее начинало казаться особенно заманчивым.
— Махиру и в растянутой домашней одежде, вся в торчащих во все стороны вихрах и фыркающая во сне, тоже ужасно милая. Точнее, была... в тот раз, когда я это видел.
— ...Тогда мне придётся теперь вставать раньше Аманэ-куна. А то сейчас мы просыпаемся почти одновременно.
— Эй, нет! Не лишай меня одной из редких радостей. ...Надо как-нибудь сделать так, чтобы Махиру крепче спала.
— Перестань уже с такими заговорами.
Те самые редчайшие моменты, когда Махиру позволяла себе расслабиться и становилась по-настоящему беззащитной, были невыразимо очаровательны, и мысль о том, что он больше их не увидит, казалась ему настоящей потерей.
Пока Аманэ со всей серьёзностью продумывал, как бы почаще застать её в таком виде, Махиру, пылая румянцем, свободной рукой принялась шлёпать его по бедру.
— В любом случае... Особого обращения с моей стороны в кафе не будет, но я уже предупредил всех на подработке. Так что... жди чего-нибудь, но без фанатизма. Именно без фанатизма, ладно?
— Если ты заранее так говоришь, я как раз и буду теперь всё время ёрзать от ожидания.
Судя по её реакции, опасения были небезосновательны, и он с облегчением подумал, что хорошо, что не сказал об этом перед экзаменами. Одной рукой он успокаивающе погладил её по спине — девушка и правда выглядела взволнованной.
— Прости. Просто мне показалось правильным всё проговорить заранее. И расписание тоже хотелось подогнать.
— Я же не ругаю. Мне просто очень... радостно в предвкушении.
— Ты настолько хочешь на это посмотреть?
— Естественно. Обязательно.
По её словам ясно чувствовалось, насколько серьёзно она этого хочет, и в груди у него смешалось тёплое ощущение — «меня любят» — с лёгким тревожным вопросом: «а не слишком ли высоки её ожидания?»
— Кстати, фотографии делать можно?
— ...Спрошу у владельца.
Формально в кафе можно было фотографировать только блюда и интерьер, а вот снимать персонал — табу.
В теории личное согласие могло бы всё упростить, но если другие посетители начнут повторять, проблем не оберёшься, так что лучше было спросить мнение Итомаки-сан. Если уж совсем нельзя, можно будет хотя бы за кулисами попросить Фумику Итомаки сфотографировать его в форме — что-то вроде тайного снимка только для Махиру.
— Ты и не против, значит?
— Я и так тебя долго ждал, так что... если это станет для Махиру маленьким источником радости на какое-то время, почему бы и нет.
— Фу-Фу, тогда буду с нетерпением ждать. Если нельзя — значит нельзя, ничего страшного.
Если хоть в чём-то можно было сделать жизнь Махиру чуточку приятнее, Аманэ и не думал возражать — напротив, он хотел исполнить по возможности все её желания.
Он твёрдо решил расспросить об этом на следующей смене — заранее приготовившись к расспросам о своей девушке.
— Кстати! В день Белый день я могу сначала переодеться, а потом уже прийти?
— Конечно, но почему?
— Ну как же, я ведь приду на твоё рабочее место, значит, хочу быть как минимум аккуратно одетой.
— Всё не настолько серьёзно... Ты же просто заглянешь как посетитель.
— Это вопрос моих чувств! И вообще... там же будут твои коллеги, верно?
— Ну да.
— Тогда мне нужно будет с ними поздороваться. И в тот момент я хочу выглядеть так, чтобы Аманэ-куну не было за меня стыдно.
Это было кафе, работать одному там не приходилось, так что коллег у него хватало. Утренняя смена по будням пока оставалась для него чем-то вроде легенды — этих людей он знал лишь по именам, — но с остальными был уже в приятельских отношениях.
Он уже не раз обмолвился, что у него есть девушка, так что стоило привести Махиру, как все неизбежно скажут: «А, так вот она какая, та самая».
— Я хочу, чтобы ты мог смело представить меня им как свою девушку, а для этого нужно выглядеть соответствующим образом. И потом, мы же собираемся после этого гулять, так что, конечно, мне хочется нарядиться.
— В таком случае и мне придётся взять с собой смену одежды. Непорядок, если рядом с нарядной Махиру я буду стоять в форме.
Раз уж Махиру так хотела, мешать было бы неправильно, да и, если подумать, шляться в форме после смены тоже странно — логичнее переодеться в обычную одежду.
Да и, судя по её настрою, сомневаться не приходилось: наряжаться она будет основательно, а значит, и Аманэ следовало соответствовать — так обоим будет приятнее. Кроме того, Махиру нравилось смотреть, как он выряжается, так что это тоже можно было считать частью подарка.
Пока он мысленно расписывал план на Уайт-дэй и отмечал про себя, что позже надо будет порыться в шкафу и выбрать подходящий наряд, Махиру слегка застенчиво улыбнулась и сказала:
— ...Будто мы заранее договариваемся о месте встречи на свидание.
— Похоже на то. ...Жаль только, что место ожидания — подработка твоего парня.
— А мне как раз это и нравится…
Смеясь, мелодично перекатывая смех в горле, Махиру как будто говорила: «Ничего ты не понимаешь», и Аманэ тоже невольно расплылся в мягкой улыбке.