Неделю спустя, Императорский дворец
Покои императора Бертама
— Как вы оцениваете состояние Его Величества?
На вопрос командира Императорской гвардии Йоханнеса Кунца лечащий врач убрал инструменты в сумку и ответил:
— Я сделал всё возможное, но на данный момент у Его Величества наблюдается ухудшение кровообращения и отказ органов. Мы принимаем меры, чтобы минимизировать страдания, но больше ничего предложить не могу.
Йоханнес тихо вздохнул, сжав кулаки.
— Должен быть какой-то способ... Его Величество ещё...
— Довольно.
Это был сам Бертам, лежавший в постели.
Когда оба замолчали, он жестом отпустил врача.
— Доктор, вы свободны. Вы сделали всё, что могли.
Врач поклонился и направился к выходу.
— Я буду молиться богам о выздоровлении Вашего Величества.
Йоханнес проводил его мрачным взглядом, затем сел рядом с императором.
— Ваше Величество, сейчас как никогда важно не сдаваться.
Бертам усмехнулся.
— Хватит пустых утешений. Разве вы не слышали? Он сказал, что будет молиться. Значит, только чудо может меня спасти.
— ...Ваше Величество...
— Хватит жалких попыток утешить. Смерть естественна — так почему все ведут себя, как будто это трагедия? Все эти скорбные лица только раздражают.
Помолчав, Йоханнес наконец заговорил:
— ...Разве не было бы страннее, если бы все просто улыбались? Если бы Ваше Величество приказало казнить кого-то, им пришлось бы хотя бы притвориться, что скорбят.
Бертам взглянул на него, губы дрогнули — и он расхохотался.
Шутка попала в точку.
— Ты не ошибся. Если не хотят умирать, лучше сыграть спектакль. Хотя, конечно, есть одно исключение.
— Исключение, Ваше Величество?
— Тот самый волк, разжиревший в Генштабе, разве не так?
Подполковник Дэниел Штайнер.
Упомянув молодого офицера, Бертам уставился в потолок.
— Раз уж заговорили, давайте оставим мрачные темы и обсудим его. Говорят, лидер Партии свободного общества оказался предателем?
Йоханнес кивнул.
— Да. Сейчас идёт расследование, но Дэниел Штайнер не раскрывает публике полученные данные.
— И всё?
— Нет, Ваше Величество. Некоторые газеты начали публиковать статьи, связывающие барона Хендлия с лидером партии.
Первой, как вспомнил Йоханнес, была «Мелвертон-пресс».
— Когда слухи распространились, Дэниел Штайнер провёл пресс-конференцию, где умолял не делать безосновательных обвинений в адрес барона Хендлия.
Бертам удивлённо моргнул.
— Дэниел Штайнер защищал дворянина? Почему?
— Точных деталей я не знаю, но он настаивал, что до завершения расследования следует избегать ложных обвинений. Он даже выступил в поддержку барона.
— Дэниел Штайнер лично защищает барона Хендлия... Что вы об этом думаете, командир?
— Я не силён в политике, но... возможно, Дэниел пытается заключить мир с аристократией.
Бертам покачал головой.
— Нет... Мне кажется, он сеет семена подозрений, чтобы разрушить их изнутри.
Этот коварный ублюдок...
Несмотря на слова, на губах императора мелькнула усмешка.
— Чем больше я за ним наблюдаю, тем больше хочу его заполучить. Будь я на десять лет моложе... я бы сделал его верным союзником трона.
Но было слишком поздно.
Дэниел Штайнер уже стал слишком силён, чтобы старый умирающий лев мог его контролировать.
Оставалось лишь надеяться...
Что Дэниел не метит на трон.
В то же время — Штаб Генерального штаба
Дэниел потягивал кофе у окна в комнате отдыха.
Если так пойдёт дальше, я сдохну...
Прошла неделя с момента ареста Кэмпбелла, и за это время он не знал покоя.
Кроме нескольких часов на сон, каждую минуту он посвящал работе.
Не из-за трудоголизма — а потому, что расслабляться было нельзя.
Преследовала мысль: стоит дать слабину, и пресса разорвёт его, как стервятники.
Как он и ожидал, «Имперская газета» уже публиковала материалы в духе:
«Дэниел Штайнер делает политический дебют».
Если бы я не опередил их, опубликовав разоблачение через «Мелвертон»...
Медли он хоть немного, операцию представили бы как политические разборки, а не борьбу за правду.
Хотя бы это меня радует...
Но как ни крути, он чувствовал, что угодил в болото, из которого не выбраться.
Нервы были на пределе — даже брошенные в академии сигареты снова стали манить.
Если бы это была игра...
Можно было бы удалить персонажа и зареспавниться в нейтральной стране, наслаждаясь мирной жизнью.
Но реальность работала иначе.
А пока...
Раз уж он публично защитил барона Хендлия, ответный ход противника был лишь вопросом времени.
Пойдёт ли всё по плану — неизвестно, но это лучший вариант из возможных.
За окном у входа в штаб копошились репортёры, словно муравьи.
Дэниел наблюдал за ними, допивая кофе, и вдруг достал из кармана фотографию.
Золотистый ретривер сиял на снимке беззаботной улыбкой.
Один взгляд — и тревоги будто таяли.
Погружённый в ностальгию, он не заметил, как дверь открылась.
Вошедшая Люси замерла, услышав:
— Келли... я хочу тебя обнять.
Его голос, дрожащий от тоски, заставил её замереть.
Не замечая её, он продолжил:
— Я скучаю по твоему теплу. Возня с тобой была самым счастливым временем в моей жизни...
Глаза Люси округлились, щёки вспыхнули.
С её точки зрения...
Он явно вспоминает интимные моменты с женщиной!
Оглядевшись и убедившись, что они одни, она облегчённо вздохнула.
Если кто-то услышит, как он вслух тоскует по утраченной любви, это вызовет скандал.
Нужно остановить его, пока не поздно.
Она нарочито громко кашлянула.
Дэниел вздрогнул, быстро пряча фото, и обернулся—
—чтобы увидеть Люси с странно смущённым лицом.
— ...Лейтенант?
Она с трудом взяла себя в руки.
— Я пришла сообщить, что Императорская семья вызывает вас, подполковник.
Её голос дрожал.
— Её Высочество желает видеть вас во дворце для обсуждения итогов расследования.
Значит, сегодня.
Дэниел кивнул.
— Понял. Я прибуду после работы.
Однако Люси не уходила, будто что-то хотела добавить.
Дэниел недоумевал, пока не осознал:
Она измотана.
Она работала без отдыха вместе с ним всё это время.
Естественно, в ней копилось раздражение.
Совершенно неверно истолковав ситуацию, он мягко сказал:
— Я понимаю. Ты разочарована. Пришлось многое терпеть из-за меня.
Люси дёрнулась.
— Сейчас напряжённое время, но когда всё уляжется, мы могли бы прогуляться и поговорить.
При слове «прогуляться» её глаза дико заморгали.
С его стороны это звучит... неприлично!
Она цеплялась за последние остатки рассудка.
— ...Я в порядке.
— Почему? Прогулка и разговор могли бы...
— Я СКАЗАЛА, ВСЁ В ПОРЯДКЕ...!
Редкий случай, когда Люси грубо прерывала его — да ещё дважды.
Дэниел был ошарашен.
Не в силах смотреть ему в глаза, она опустила веки, покраснела и, быстро поклонившись, выбежала.
Он смотрел ей вслед в полном недоумении.
Что, чёрт возьми, я сделал не так?
Как ни крути...
Её реакция не поддавалась логике.