Это был момент, когда Сильвия по-настоящему становилась императрицей, но Дэниел лишь тихо усмехнулся.
Заметив это, Сильвия невольно нахмурилась.
— …Почему вы смеётесь?
Поняв, что перешёл границу, Дэниел поспешно сдержал улыбку.
— Простите. Просто Ваше Величество так прямо назвали меня «своим человеком», что я не смог сдержать радости.
— Радуетесь…
Сильвия непроизвольно покраснела и фыркнула.
Она не должна поддаваться на его слова.
— Кстати, бригадный генерал, я приказала подать ваши любимые эклеры. Почему вы ещё не попробовали?
— Ах. Я так увлёкся беседой, что забыл. Раз уж вы напомнили, пожалуй, попробую.
Дэниел поднёс эклер ко рту.
Сильвия, наблюдая за ним, сглотнула слюну, и её глаза загорелись.
Теперь Дэниел понял, кто приготовил этот десерт.
«Кажется, она сама их сделала…»
Его смущал её взгляд, но он сдержался и откусил кусочек.
И тут же ощутил во рту вкус отчаяния.
Вместо хрустящей нежности эклер был влажным и резиновым.
«Похоже, она открыла дверцу духовки во время выпечки. А этот лёгкий запах яиц говорит о том, что пропорции муки тоже нарушены…»
С трудом проглотив кусок, Дэниел взял салфетку и вытер губы.
Сильвия робко спросила:
— …Как на вкус?
Конечно, следовало сказать, что вкусно.
Нельзя же критиковать угощение императрицы.
— Ужасно.
Но когда дело касалось десертов, его эго не позволяло лгать.
— Если честно, это похоже на работу кондитера-новичка, который переоценил свои силы. Если бы такое продавали в магазине, его бы просто осмеяли.
Лицо Сильвии застыло.
В её потрясённом взгляде читалось отчаяние.
— Однако, — продолжил Дэниел, — эклеры — одни из самых сложных десертов в приготовлении. Если кто-то решил сделать их для кого-то, это достойно уважения.
Он говорил искренне.
— Вкус был плох, но лично я доволен. Потому что почувствовал старания того, кто их приготовил. С этой точки зрения, этот эклер ценнее, чем любые другие.
Сильвия рассмеялась — смесь досады и нежности.
Его слова словно горный ручей — даже большая грубость могла сгладиться.
Покачав головой, она поднялась.
— Ладно, хватит дегустации. Давайте лучше прогуляемся по саду, чтобы всё переварилось.
— Прогулка? Почему бы и нет.
Дэниел тоже встал.
Они бродили по дворцовому саду, беседуя.
— …В Фенбарке я встретил одну девушку. Её зовут Намериас, и она весьма дерзкая. Я предложил отправить её обратно в Объединенные нации, но она отказалась. Услышав, как она упрашивает остаться с моим адъютантом, я был в шоке.
Больше говорил Дэниел — Сильвия просила рассказать о Фенбарке.
Но сейчас она едва могла сосредоточиться.
В голове звучал совет матери:
«Дорогая, если хочешь сократить дистанцию, нужен тактильный контакт. Если ты начнёшь осторожно прикасаться к нему, его сердце постепенно склонится к тебе. Ведь люди невольно волнуются от прикосновений…»
Тактильный контакт! То есть прикосновение кожи к коже.
Сначала Сильвия думала, что это просто.
Но теперь, когда нужно было действовать, она нервничала.
Дэниел был рядом, а она не могла даже взять его за руку.
— А генерал Генрих всё такой же. Каждый раз, когда я его вижу, его мускулы становятся больше. Это пугает. А! В Фенбарке он уговаривал меня заняться спортом, говорил что-то про «в здоровом теле здоровый дух»…
Сильвия делала вид, что слушает, но незаметно сокращала дистанцию.
Теперь их руки разделял лишь сантиметр.
Осталось лишь немного смелости — и она возьмёт его за руку!
Но наша императрица не могла решиться.
«Что, если он подумает, что я странная?»
Мысль, что Дэниел может её отвергнуть, сводила её с ума.
Хотя они уже обнимались, взять за руку казалось куда более интимным.
Чем больше она колебалась, тем сильнее горели щёки.
«Но если я ничего не сделаю, прогулка скоро закончится.»
А потом ему придётся уйти.
И неизвестно, когда они снова увидятся.
Решив, что медлить нельзя, Сильвия собралась с духом и повернулась к Дэниелу —
Тук!
Её нога зацепилась за камень, и тело наклонилось вперёд.
«…Ах.»
Холодный пот выступил на спине при мысли, что она упадёт.
В тот момент, когда она зажмурилась, ожидая позора,
— Ваше Величество!
Раздался испуганный голос, и её падение резко остановилось.
Тёплая и сильная рука обхватила её, не давая упасть.
Осознав, что не рухнула на землю, Сильвия медленно открыла глаза.
Первое, что она увидела, — лицо Дэниела, склонившегося над ней.
Так близко, что она чувствовала его дыхание.
Смущённая, Сильвия судорожно вдохнула, а Дэниел, не отводя взгляда, облегчённо выдохнул.
— Вы испугали меня. Смотрите под ноги.
— Я… я…
Её голос дрожал, не давая закончить фразу.
А ещё она отчётливо чувствовала его руку на своём плече — от этого становилось ещё жарче.
Покраснев, она беспомощно заморгала и прошептала:
— Я в порядке…
Только тогда Дэниел помог ей выпрямиться и убрал руку.
Стоя на месте, Сильвия не могла поднять на него глаза.
Дыхание сбилось.
Сердце бешено колотилось, а в голове был только белый шум.
«…Мама была права.»
Теперь она понимала, что значит «волноваться от прикосновений».
Прижав руку к груди, она несколько секунд приходила в себя, затем украдкой взглянула на Дэниела.
— …Кажется, сегодня я окончательно убедилась. Поэтому, бригадный генерал Дэниел, передайте своему адъютанту…
Дыхание выровнялось, но щёки всё ещё горели.
А одна прядь волос прилипла к губам, делая её вид ещё более беззащитным.
Она была далека от спокойствия.
Хотя Сильвия явно волновалась, Дэниел не стал указывать на это и лишь переспросил:
— …Что передать?
Немного помедлив, она набралась смелости и шевельнула губами.
— Я помню ваши слова в зале собраний. Тогда я сомневалась…
Её дрожащая рука сжалась у груди.
— Но теперь я тоже готова на это.
Подняв голову, Сильвия посмотрела на Дэниела.
Её глаза блестели от стыда, но она не отступала.
— Дэниел. Если ты этого хочешь…
Конечно, Дэниел не имел ни малейшего понятия, о чём она.
— Адъютант. Что именно я говорил императрице в зале собраний?
Выйдя из дворца, Дэниел обратился к Люси, и она недоумённо наклонила голову.
— О чём вы?
— Её Величество сказала передать тебе, что помнит ваш разговор в зале собраний. И что теперь она тоже «готова на это»…
Люси, шагавшая рядом, вдруг замерла.
«Я готова занять место Келли ради полковника Дэниела. А вы, Ваше Величество, готовы к этому?»
Те слова были результатом недопонимания.
Проблема в том, что потом они не виделись с Сильвией, и объясниться было невозможно.
Глаза Люси, редко выражавшие смятение, дрожали в реальном времени.
— Это недоразумение. Моя ошибка. Когда-нибудь…
Закрыв глаза, она дрожащим голосом продолжила:
— …я объяснюсь перед Её Величеством и попрошу прощения.
Дэниел не понимал, в чём дело, но кивнул.
«Наверное, это что-то личное.»
Он лишь надеялся, что между ними всё наладится.