Пока Люси начинала осознавать свои чувства, Дэниел проводил неторопливый вечер в коктейль-баре по приглашению своего клиента Леф.
— Честно говоря, я думала, ты совсем рехнулся тогда! — воскликнула Леф, не скрывая возбуждения.
— Когда ты пошёл ва-банк без единой пары, я просто орала про себя: "Этот псих ставит на кон мои деньги!" Но я ошибалась. В мгновение ока этот мусорный расклад превратился в роял-флеш!
Леф расхохоталась, слёзы блестели в уголках ее глаз.
— А самое смешное — этот жулик даже пикнуть не смог от страха! Выражение его лица — это было нечто. Как будто десятилетнее возмущение наконец вырвалось наружу!
Достав носовой платок, Леф вытерла слёзы смеха.
— Чёрт, в этой дыре нечасто есть повод посмеяться. Но благодаря тебе я впервые за долгое время хорошо провела время. Если честно, при первой встрече я решила, что ты ненормальный, но нанять тебя было лучшим моим решением.
Сидя рядом, Дэниел лишь слегка улыбнулся.
— Рад, что вы довольны.
Леф, разглядывая Дэниела с любопытством, прищурилась.
— Но что-то тут не так. Такой мастер не мог остаться незамеченным. Ты не местный из Тентарбахема, да?
— Верно. Я чужак.
— Так и думала. Людей с такой светлой кожей здесь можно пересчитать по пальцам — либо дворяне, либо иностранцы. А раз у тебя нет высокомерной дворянской спеси, значит, второе.
Дэниел приготовил легенду на случай расспросов о происхождении, но Леф, казалось, не интересовалась такими деталями.
— Так что, расскажешь немного о своём прошлом?
Леф занимала не социальная принадлежность Дэниела — она хотела услышать его историю.
— Люблю слушать рассказы приезжих. Как будто путешествуешь, не выходя из дома. Так что привело тебя в эту дыру?
Правду — что он был направлен в Велланос с дипмиссией, а его корабль торпедировали — раскрывать было нельзя.
Вместо этого Дэниел решил поделиться частичной правдой — причиной, по которой он оказался здесь.
— Не буду вдаваться в подробности, но если вкратце — я сбежал, потому что женщины на родине были пугающи.
— Женщины?
Неужели перед ней казанова, уличённый в измене? Глаза Леф загорелись интересом, пока Дэниел с самоиронией продолжал:
— Их было трое. Одна хотела меня убить, другая — использовать, а третья, казалось, сошла с ума и слепо боготворила. Стало невыносимо — я больше не мог там оставаться.
— Трое?! — глаза Леф округлились от шока.
— Чёрт… Да ты настоящий негодяй, да?
— Что? Негодяй? Ты вообще слушала? Они хотели меня убить или использовать!
— Не неси чепухи. Женщины не станут убивать или использовать мужчину, который им безразличен. Это просто их способ проявлять чувства.
— Это же…
Дэниел хотел объяснить ситуацию подробнее, но передумал. Убеждать человека, чьи представления о романтике, вероятно, почерпнуты из дешёвых романов, казалось бессмысленным.
Пока Дэниел цокал языком в досаде, бармен подошёл с коктейлем.
— Благодарю за ожидание. Ваш "Кровавый Мэри".
В высоком бокале искрился напиток насыщенного алого оттенка.
Глубокий цвет, обязанный своим происхождением томатной основе, привлёк взгляд Дэниела.
Глядя на коктейль, он невольно вспомнил Люси — свою адъютантку, чьи глаза были ещё ярче и прекраснее этого напитка.
Она уже наверняка знает о потоплении корабля…
Как она отреагировала на новость?
Наверное, рада, да?
Вряд ли она станет скорбеть о смерти своей цели.
Может, почувствует небольшую вину, но…
Если за нападением стоят Объединённые Нации, то Люси, скорее всего, знала заранее.
Не могли же они осуществить это, не поставив её в известность. Если так…
Значит, даже их планы насчёт штоллена на Рождество были игрой?
От этой мысли во рту появился горький привкус, и он слабо усмехнулся.
Леф, наблюдавшая за задумчивым выражением Дэниела, почувствовала, как учащённо забилось её сердце.
То, как Дэниел смотрел на бокал, будто вспоминая потерянную любовь, лишь разожгло её любопытство.
— О чём же твоя история, интересно?
Для такого человека, как Леф, находившего радость в рассказах приезжих, Дэниел был неиссякаемым источником загадок.
— Эй, Ривелард, кажется?
Услышав свой псевдоним, Дэниел естественно кивнул.
— Верно.
— Отлично. Ты мне понравился. Как насчёт визита в моё поместье? Хочу угостить тебя ужином — и, возможно, услышать больше твоих историй.
— Благодарю за предложение, но я вынужден отказаться.
Ответ Дэниела был мгновенным.
— Я придерживаюсь правила не завязывать личных отношений с клиентами. Как только мы выйдем из этого бара, давайте останемся незнакомцами.
— Разве ты не говорил, что нуждаешься в деньгах?
Упоминание денег заставило Дэниела замереть.
Действительно, если он хотел создать новую личность и открыть пекарню, текущих заработков было недостаточно.
Заметив его колебание, Леф хитро улыбнулась.
— Если согласишься, я заплачу куда больше, чем ты заработал до сих пор. И я не прошу приезжать немедленно — вышлю официальное приглашение через несколько дней. Подумай; тебе нечего терять, зато есть что приобрести. Всё ещё откажешься?
— Естественно, я…
Помолчав, Дэниел взглянул на Леф.
— Я принимаю ваше приглашение.
Предложение было слишком выгодным, чтобы отказываться.
Следующим утром
Юг Империи, Великий Собор Священного Пламени
— Вы слышали? Дипломатическое судно потопили.
— Думаете, это Объединённые Нации? Даже на войне нападать на гражданских — это...
Прихожане, собравшиеся в зале, перешёптывались о недавнем потоплении корабля.
Фрин, сидевшая в первом ряду, пропускала их разговоры мимо ушей.
Точнее, она была не в состоянии воспринимать что-либо вообще.
Почему?
Почему из всех людей должен был умереть именно Дэниел Штайнер?
Почему?
Почему Бог не защитил Дэниела Штайнера?
Почему?
Почему Бог не позволил ей предложить себя вместо него?
Пока Фрин продолжала бесконечно терзать себя вопросами, её глаза оставались пустыми.
Её некогда блестящие светло-каштановые волосы теперь были тусклыми и растрёпанными.
С тех пор, как она услышала новость о потоплении корабля Дэниела, она не ела и не спала, погрузившись в самобичевание.
Почему?
Пока Фрин боролась с очередным вопросом, её отец Велаф, настоятель собора, поднялся на кафедру.
Постучав по микрофону для проверки, Велаф окинул взглядом собравшихся в Великом Соборе.
— Братья и сёстры, благодарю Господа за то, что вы пришли сюда в поисках утешения в эти трудные времена. Также выражаю признательность моей дочери, которая принесла честь нашему Великому Собору Священного Пламени, досрочно окончив Офицерскую Академию.
Мягкий голос Велафа разнёсся по собору, но Фрин не обратила на него внимания.
Её мысли были полностью поглощены смертью Дэниела Штайнера.
— В молитве за окончательную победу Империи, и прежде чем мы начнём сегодняшнюю службу, моя дочь скажет несколько слов. Фрин?
Фрин не подняла головы.
Обеспокоенный её молчанием, Велаф прочистил горло и позвал снова.
— Фрин Лемилиарт!
Вздрогнув от его повелительного тона, Фрин подняла глаза на отца.
Велаф, явно недовольный, жестом велел ей подойти.
Только тогда Фрин вспомнила, зачем она здесь вообще оказалась.
Выпускники Офицерской Академии получали краткий отпуск перед назначением.
Как досрочная выпускница, Фрин приехала домой во время отпуска.
По прибытии Велаф попросил её выступить перед службой, желая поднять престиж семьи и собора.
— …Да.
Неохотно Фрин поднялась и направилась к кафедре.
Когда она поднялась по ступеням, Велаф отошёл, давая ей место.
На пюпитре лежала речь, написанная Велафом, а не ею.
Очевидно, она должна была зачитать её дословно.
Пробежав глазами текст, Фрин тихо усмехнулась.
В речи были фразы вроде: "Я родилась с тёмной магией и жила жизнью, не отличимой от демонической".
Заканчивалось всё витиеватыми восхвалениями учения церкви, якобы приведшего её к покаянию и спасению.
Не смешите меня.
Её спасло не учение церкви, а Дэниел Штайнер.
Её вера была основана не на церкви, а на нём самом.
Стиснув губы от гнева, Фрин взяла речь и отбросила в сторону.
Когда листы разлетелись по полу, Велаф и прихожане замерли в ошеломлённом молчании.
Фрин повернулась к потрясённым прихожанам и начала говорить, её голос был ровным, но наполненным страстью.
— …Всю свою жизнь я сталкивалась с бесчисленными несправедливостями.
Её голос, усиленный микрофоном, разносился по залу.
— Лишь потому, что я родилась с тёмной магией, я подвергалась бесконечным насмешкам и издевательствам. Даже духовенство, известное своей якобы сострадательностью, смотрело на меня как на нечто отвратительное.
— Что за чушь…!
Велаф, встревоженный, двинулся, чтобы заставить её замолчать, но Фрин пронзила его ледяным взглядом.
Он замешкался, и Фрин подняла голову, обращаясь напрямую к прихожанам.
— Но подполковник Дэниел был иным! Он не отверг меня из-за моей тёмной магии. Вместо этого он принял меня и назвал мои способности благословением!
С каждым словом её голос звучал всё увереннее.
— И не только это! Помните Деяния 10:34? Что благодать Божья даётся всем народам и расам равно? Дэниел Штайнер воплотил это учение, отменив расовую дискриминацию в Нордии, распространив учение Бога за пределы границ!
Вцепившись в кафедру, Фрин наклонилась вперёд.
— Более того, в Северной войне, где могли погибнуть бесчисленные жизни, подполковник Дэниел договорился о мирном соглашении, завершив войну с королевством досрочно. Подумайте, сколько жизней он спас!
Слёзы потекли по её лицу, когда она закрыла глаза, её голос дрожал от эмоций.
— Он был святым. Не только для меня, но для всех. Святой среди людей, отнятый у нас детьми Сатаны. И кто они?
Несколько голосов из толпы выкрикнули:
— Объединённые Нации!
Услышав это, Фрин открыла глаза.
— Да. Кто, как не Объединённые Нации, мог атаковать нашего святого? И что мы должны сделать? Просто стоять в стороне и смотреть, как они топчут нас?
Она покачала головой.
— Нет! Те, кто бездействует перед лицом зла, не лучше самого зла! Мы должны разоблачить их зверства и убедиться, что смерть Дэниела Штайнера, смерть героя, не была напрасной! Такова воля Бога!
Кивки согласия и одобрительные возгласы начали распространяться по залу.
— Бог не посылает нам испытаний, которые мы не можем вынести. Поэтому…
Фрин крепче сжала кафедру, повышая голос.
— Пришло время действовать согласно учению подполковника Дэниела! Я говорю вам от имени Бога: смысл смерти нашего святого ясен! Это…
Огонь решимости зажёгся в её прежде пустых глазах.
— …Священная война!
Сила её провозглашения всколыхнула прихожан, заставив многих подняться с мест.
Уже разгневанные Объединёнными Нациями, слова Фрин стали искрой, воспламенившей их.
— Братья и сёстры! Дети Божьи! Мы никогда не забудем смерть Дэниела Штайнера! Восстаньте! Вместе мы будем сражаться как один!
Под возвышающимся крестом страстный призыв Фрин сделал её почти божественной в глазах прихожан.
Аплодисменты и возгласы раздались со всех уголков собора.
Среди толпы наиболее рьяные верующие кричали страстно:
— На войну!
— Обрушим гнев Бога на демонов Объединённых Наций!
Среди слияния веры и ярости Фрин сложила руки в молитве.
Хотя подполковник Дэниел покинул этот мир…
Я исполню его волю.