Три часа с начала битвы.
Штабной шатер 12-й бронетанковой дивизии Объединённых Наций.
— Что, чёрт возьми, творится с пехотной бригадой?! Почему до сих пор нет ни одного донесения об атаке?!
Комдив кричал в ярости, но никто не мог дать чёткого ответа.
Офицеры штаба, собравшиеся вокруг операционной карты, лишь переглядывались.
В их глазах читались недоверие и отчаяние.
Никто не произнёс этого вслух, но все понимали: что-то пошло не так.
И они были правы — если бы операция шла по плану, к этому моменту уже должно было прийти сообщение о том, что бригада атаковала вражеский командный центр.
Но никаких донесений не было.
Вместо этого имперские войска отбивали атаку Союзников с безупречной слаженностью.
Где-то вдалеке грохотала артиллерия, словно зловещая музыка, окидывающая всех, кто находился в этом шатре.
Пока остальные украдкой поглядывали на комдива, начальник разведки наконец решился заговорить:
— Ваше превосходительство... прошло уже три часа, но вражеское командование не демонстрирует признаков развала. Я подозреваю, что с операцией на основе этериумной руды могли возникнуть проблемы...
Он не успел закончить.
Взгляд комдива пылал яростью, готовой вырваться наружу.
Почувствовав это, начальник разведки поспешно опустил голову, а комдив стиснул зубы.
— ...Это была наша первая в истории операция с использованием этериумной руды! Понимаете?! Даже для нас это был эксперимент!
Он с силой ударил кулаком по столу.
Офицеры вздрогнули, но сохранили выдержку, уставившись перед собой.
— И после этого вы хотите сказать, что кто-то предугадал наш план и подготовился заранее?! Кто, чёрт возьми, мог это сделать?! Кто на это способен?!
Под напором вопросов комдива начальник разведки начал заметно тяжелее дышать.
Он хотел бы просто промолчать, но комдив не позволил бы ему этого.
Под его тяжёлым взглядом начальник разведки наконец выдавил дрожащим голосом:
— ...Как вам известно, полковник Дэниел Штайнер недавно был назначен начальником штаба 7-й дивизии Империи. Учитывая, что он уже сталкивался с атакой на основе этериумной руды, весьма вероятно, что он заранее предусмотрел возможность нашей телепортации.
Другими словами, если кто и мог предугадать масштабную операцию с этериумом, то только Дэниел Штайнер.
Остальные офицеры молча кивнули, а комдив сжал кулаки.
— Вы хотите сказать, что нас переиграл... один-единственный человек — Дэниел Штайнер?!
Нежелание принимать реальность часто выливается в гнев.
Комдив уже собирался снова взорваться, но в шатер вошёл связист, ожидавший снаружи.
Он отдал короткое приветствие и доложил:
— Ваше превосходительство, срочное донесение.
— Донесение?
— Ситуация неблагоприятна. 4-й бронебатальон уничтожен у вражеских траншей. Похоже, они попали под сосредоточенный огонь. В результате наш левый фланг на грани развала.
Комдив сжал командный жезл, а офицер продолжил:
— 3-й бронебатальон также понёс тяжёлые потери и отступает. Подчинённые части потеряли управление и отходят хаотично. Ситуация вышла из-под контроля.
В шатре воцарилась гнетущая тишина, но связист не остановился.
— В текущих условиях удержание боевого порядка невозможно. Более того, имперский бронебатальон начал контратаку, используя слабость нашего левого фланга. Ваше превосходительство... при таком раскладе у нас нет шансов на победу!
Услышав это, комдив схватился за стол и резко выдохнул.
Это было очевидно — до боли очевидно.
Как бы он ни не хотел признавать, имперские танки превосходили их по мобильности и огневой мощи.
С их бронёй лобовое столкновение означало верное поражение.
А хуже всего было то, что имперская пехота постоянно носила противотанковое оружие, делая прорыв обычными методами почти невозможным.
— Вот почему мы возлагали все надежды на пехотную бригаду...
Та самая бригада, которая должна была телепортироваться в тыл врага и ударить по командному центру... не подавала никаких признаков жизни.
Словно их перехватили в момент появления.
— Неужели нас действительно переиграл... Дэниел Штайнер?
Волна головокружения накрыла его, и зрение поплыло.
Чудовищный стресс начинал сказываться на рассудке комдива.
— Ваше превосходительство! Примите решение!— Если так пойдёт дальше, мы не сможем компенсировать потери!— Сэр! Ещё не поздно — у нас есть время!
Панические голоса офицеров били по его уже раскалывающейся голове.
Комдив глухо застонал и наконец выдавил с лицом, искажённым поражением:
— ...Резервы... если введём резервы с тыла...
Ни один офицер не поддержал это предложение.
Все понимали: резервы уже ничего не изменят.
— ...Чёрт.
В конце концов комдив, с лицом полной капитуляции, рявкнул:
— Приказываю отступать! Немедленно!
Тем временем, в поместье графа Каледры.
— П-пожалуйста, пощадите! Я всего лишь прикарманил несколько предметов роскоши, которых не было в описи. Клянусь, я никогда не хотел навредить армии — ни в коем случае!
Во внутреннем дворе особняка на коленях стоял избитый мужчина, умоляя о пощаде.
Его звали Грион.
Полковник, заместитель начальника снабжения полка, человек, известный своими связями в политических и финансовых кругах.
Среди его знакомых были и высокопоставленные военные, что делало его восходящей звездой с гарантированным будущим.
По крайней мере, до тех пор, пока его не поймали на хищениях.
Граф Каледра, опираясь на трость и окружённый телохранителями, холодно смотрел на Гриона.
— Даже если этих вещей не было в описи, они всё равно считаются военным имуществом — а значит, собственностью государства. И после этого ты заявляешь, что не хотел навредить армии, присваивая их?
— Ваше сиятельство, я...
— Я ненавижу лжецов. Но ещё больше я ненавижу лжецов, которые ползают на коленях и вымаливают жизнь.
Лицо Гриона побелело.
Осознав, что шансов выжить нет, он задрожал от ужаса — но тут Каледра неожиданно продолжил:
— Однако, учитывая, что ущерб для армии незначителен, я сохраню тебе жизнь. Взамен ты заплатишь штраф, в сотни раз превышающий стоимость украденного. У тебя нет возражений, надеюсь?
Услышав это, Грион распластался на земле.
— Да! Конечно! Если мне простят мои преступления, я готов на любое сотрудничество!
Каледра кивнул и уже собирался приказать отпустить его, как вдруг...
— Ваше сиятельство.
К нему подошёл заместитель директора Центрального разведывательного бюро Бек.
На его лице была тень тревоги, когда он наклонился и прошептал Каледре на ухо:
— 12-я бронетанковая дивизия на Западном фронте потерпела поражение и начала отступление. Пока не подтверждено окончательно, но похоже, что Имперская армия заранее подготовила контрмеры против нашей технологии на основе этериумной руды.
Бровь Каледры дёрнулась.
Он посмотрел на Бека с немым вопросом, и тот, покрываясь холодным потом, наконец выдавил:
— Это подтверждено. После того как пехотная бригада телепортировалась, вся связь с ними оборвалась — будто по какой-то абсурдной случайности. Они либо захвачены, либо убиты.
Выслушав всё, Каледра начал мелко дрожать.
В приступе ярости он выхватил пистолет из пальто и шагнул к Гриону.
Тот поднял голову на звук шагов — и увидел, как Каледра заносит над ним оружие.
— Гх-!
С глухим стуком Грион рухнул на землю.
Ошеломлённый, он закатил глаза и увидел дуло, направленное прямо в него.
Задыхаясь, он закричал:
— Я расскажу! Я всё расскажу! Это был не только я — другие офицеры снабжения тоже...
Каледра нажал на курок.
Ба-бах!
Выстрел прозвучал, и пуля пробила череп Гриона.
Даже убедившись, что тот мёртв, Каледра не остановился.
Бах! Бах! Бах!
Выстрелы гремели один за другим, и даже телохранители не выдержали этого зрелища — они зажмурились.
Несмотря на кровь и куски плоти, разлетающиеся вокруг, Каледра стрелял, пока магазин не опустел.
Только тогда он остановился.
В порыве отвращения он швырнул пистолет в труп и тяжело задышал.
В его перегретом сознании всплывало лишь одно лицо.
— Опять ты... Дэниел Штайнер. Ты мешаешь мне до омерзения.
Ненависть была осязаемой.
И всё же... Дэниел Штайнер был также единственным человеком, которого Каледра уважал больше всех.
Его достижения всегда превосходили ожидания.
Если бы они не были врагами, Каледра хотел бы видеть его рядом.
Проведя рукой по растрёпанным волосам, Каледра тихо произнёс:
— Заместитель.
Бек приблизился и склонил голову.
— Передай герцогу Бельвару.
Если они упустят этот шанс, Дэниела Штайнера им уже не поймать.
Переведя дух, Каледра резко сузил глаза.
— Скажи ему, что другого выхода нет — мы должны захватить столицу без промедления.