Особняк графа Каледры.Временный командный пункт.
— Срочное донесение: противник полностью захватил центральную площадь! Наши войска продолжают отступать! Ситуация критическая!
— Неужели нас так просто сломали? И это при том, что у нас дивизионные силы? Вы хотите сказать, что мы должны проиграть из-за одного Дэниела Штайнера?!
— Взгляните на реальность! Кольцо окружения сжимается! Если враг прорвётся сюда, оставшиеся в городе силы долго не продержатся!
Штабные офицеры в отчаянии спорили, но Каледра почти не слушал.
Он просто стоял у окна, наблюдая за городом, охваченным взрывами и пожарами.
К нему подошёл начальник штаба.
С бинтами на руке, он слегка склонил голову.
— Ваше сиятельство. Положение серьёзное. Вам следует отступить до того, как враг доберётся сюда. Я распорядился подготовить транспорт у ближайшего перехода. Вам не грозит попасть в руки Дэниела Штайнера.
В иное время Каледра резко оборвал бы такие предложения, но сейчас всё было иначе.
Он не был настолько глуп, чтобы цепляться за безнадёжную битву.
Вражеский обстрел приближался.
Граф, стиснув зубы, не глядя на начальника штаба, произнёс:
— А подкрепления?
— Из Равенграда обещали два батальона, но ситуация осложнилась. По докладам, при переброске они столкнулись с вражескими лёгкими танками, и эшелон был уничтожен. К тому же, железнодорожные пути повреждены, так что дополнительной поддержки ждать не приходится.
Каледра сжал кулаки и закрыл глаза.
Он предполагал, что Дэниел Штайнер скрыл свои силы на севере именно из-за железных дорог, но теперь это стало реальностью.
Как ни крути, шансов на победу не оставалось.
Открыв глаза, граф усмехнулся.
— Как думаешь, начальник штаба, Дэниел Штайнер — действительно дьявол?
Тот промолчал, не понимая, чего от него ждут.
После очередного дальнего взрыва Каледра продолжил:
— На мой взгляд, он человек. Такой яростный натиск можно объяснить только гневом.
В тактике Дэниела читались эмоции.
Значит, слухи о том, что он — безумец, получающий удовольствие от уничтожения Союзников, были ложью.
— Даже Дэниел Штайнер умрёт от пули или истечёт кровью от раны. Пока он носит человеческую кожу, он не избежит смерти.
Рука Каледры, сжимавшая трость, дрогнула.
— Но почему же…
От потопления дипломатического судна до нынешнего момента Дэниел Штайнер ускользал из всех приготовленных для него «ловушек» и контратаковал.
Словно демон, вернувшийся из ада.
За годы войны граф встречал многих командиров Союза, но никто не был столь непредсказуем, как Дэниел.
А непредсказуемость в войне равносильна страху.
Стиснув зубы, Каледра повернулся к начальнику штаба.
— …А Люси Эмилия? Она уже должна была вернуться в особняк.
Тот с трудом выдавил ответ:
— Во время процедуры стирания памяти произошёл критический сбой. По словам доктора, это нечто невиданное, и на устранение ошибки потребуется время.
Это означало, что забрать Люси не получится.
Граф, сдерживая головную боль, пробормотал:
— Дэниел Штайнер… Ты действительно решил подорвать основы Союзников.
Если Дэниел, заполучив Люси Эмилию, возьмёт Фенбарк, последствия будут непредсказуемыми.
Каледра хотел сражаться до конца и любой ценой устранить Дэниела, но эмоции — плохой советчик.
Признав поражение, граф повернулся.
— Отдайте приказ о подготовке к отступлению.
Эти слова дались ему тяжело, но выбора не было.
— Начиная с этого момента…
Сделав паузу, Каледра закончил:
— Мы оставляем Фенбарк.
Тем временем в лаборатории доктор и его команда лихорадочно работали.
— Нейронная реакция подтверждена! Память… память восстанавливается!
— Сенсорные каналы стабилизированы! Волны выравниваются! Синхронизация нейронов в норме!
— Это невероятно! Как такое возможно?!
Услышав возгласы, доктор поправил очки и усмехнулся.
«И правда невероятно».
Согласно данным, память Люси Эмилии не только восстанавливалась, но и её сознание возвращалось.
Теоретически, проникновение в сознание другого человека для разблокировки памяти было возможно, но на практике — крайне рискованно.
Если в мире воспоминаний «смерть» означала бы стирание данных, субъект мог впасть в кому.
Именно поэтому он предупредил Дэниела об опасности.
Но тот, не задумываясь о последствиях, спас Люси.
«Хоть он и враг…»
Его преданность подчинённому достойна уважения.
Доктор отключил систему связи сознаний и отключил камеру Дэниела.
Теперь, когда Люси пришла в себя, в этом не было нужды.
Нажав кнопку, он открыл камеру.
Дэниел медленно открыл глаза.
Моргнув несколько раз, он вышел наружу.
Командир батальона тут же подошёл к нему.
— Господин бригадный генерал! Вы в порядке?
Конечно, нет.
Хотя в реальности прошло лишь несколько минут, в мире воспоминаний — куда больше.
Сознание затуманено, и даже стоять тяжело, но Дэниел не подавал вида.
— Сколько времени прошло?
Его обычный тон успокоил командира.
— С момента входа в камеру — ровно 3 минуты 30 секунд.
— Понятно. Значит, доктор не врал.
Тот нервно кивнул под взглядом Дэниела.
В этот момент раздались шаги.
— Поздравляю с благополучным возвращением.
Это был солдат, державший револьвер и плащ Дэниела.
Поблагодарив его, Дэниел накинул плащ на плечи.
Командир батальона спросил:
— Господин генерал, каковы дальнейшие указания?
— Раз мы взяли центр города, нужно двигаться к временному штабу врага. Но прежде…
Вложив револьвер в кобуру, Дэниел обернулся.
Все последовали за его взглядом и увидели Люси Эмилию в центральной камере.
На лице Дэниела мелькнула тёплая улыбка.
— Сначала нужно встретить молодую госпожу.
«Молодую госпожу?» — Командир батальона недоумевал, но доктор понял.
Дэниел прожил в сознании Люси долгое время.
И, несомненно, пережил там немало событий.
— Открываю центральную камеру.
Доктор нажал кнопку, и дверь медленно отворилась.
Дэниел поправил одежду.
Когда камера полностью открылась, Люси ступила на пол и открыла глаза.
Первое, что она увидела, проснувшись, — Дэниела Штайнера.
Он тихо усмехнулся, видя её растерянность.
— Лейтенант. Что уставилась, будто впервые меня видишь?
При слове «лейтенант» глаза Люси наполнились слезами.
— А-а…
Она попыталась ответить, но пересохшее горло не слушалось.
В перекрестии взглядов Люси сделала шаг вперёд.
Головокружение накатило волной, но она пересилила себя.
В мыслях было одно — дойти до Дэниела.
Шаг, второй, третий…
И вот она уже бежала к нему.
Дэниел на мгновение застыл, но затем раскрыл объятия.
Они слились в крепких объятиях.
Люси, прижавшись к нему, разрыдалась, как ребёнок.
После того, как она чуть не потеряла его, слёзы были естественны.
Ей нужно было убедиться.
Что Дэниел жив и невредим.
«Люси…»
С жалостью глядя на неё, Дэниел тихо прошептал:
— Когда-нибудь мы увидим море вместе. На этот раз — без всяких помех.
Люси, сдерживая рыдания, кивнула.
И сжала его в объятиях ещё сильнее.
Она ненавидела людей.
Считала, что они созданы, чтобы причинять боль.
Такой взгляд сформировался из-за унижений и холодности в особняке.
Но один человек в Империи изменил её.
Теперь она думала: возможно, люди созданы, чтобы дарить счастье.
Воспоминания детства укрепили эту уверенность.
Ведь Дэниел в мире памяти рисковал жизнью ради неё.
Она знала — он готов был погибнуть без всякой выгоды для себя.
Благодаря ему Люси научилась любить людей.
Больше не нужно было жить в боли и цинизме.
Ведь перед ней стоял тот, кто показал, что мир — не чёрно-белый.
И потому она поклялась больше не скрывать своих чувств.
Эмоции, которые она подавляла из-за своего шпионского прошлого, расцвели в одно мгновение.
Только сейчас Люси осознала:
«Я люблю Дэниела Штайнера…»
Единственного в этом мире мужчину.