Впервые взгляд Сильвии показался Дэниелу невыносимо тяжёлым.
Застигнутый врасплох, он на мгновение замолчал, прежде чем с трудом выдавил из себя ответ:
— Ваше Высочество... Речь о военных облигациях — дело государственной важности. Я считаю, что лучше выбрать человека с опытом публичных выступлений и выдающимся красноречием.
Он говорил как можно спокойнее, но внутри Дэниел горел от тревоги.
Выступление о военных облигациях, несомненно, соберёт огромную аудиторию граждан.
Но этим дело не ограничится — иностранные журналисты и влиятельные политики из парламентской ассамблеи наверняка захотят присутствовать.
А если и этого мало, речь, скорее всего, будут транслировать по радио на всю Империю, так что голос оратора и его личность достигнут каждого уголка страны и даже зарубежья.
Для Дэниела, который не хотел становиться ещё более известным, это был настоящий кошмар.
«Нужно убедить Сильвию передумать.»
С трудом сглотнув, он выдавил натянутую улыбку.
— Кроме того, как офицер оперативного отдела Генерального штаба, я несу множество обязанностей. Как вам известно, нагрузка в штабе колоссальна. Если я сосредоточусь на подготовке речи, моим коллегам придётся взять на себя дополнительную работу. Моя совесть не позволит настолько их обременить.
Сильвия откинулась назад, разглядывая Дэниела с недоверчивым выражением.
— Вы беспокоитесь о неудобствах для коллег? Хотя я ценю вашу заботу, есть кое-что, чего я не понимаю.
— ...Что именно, Ваше Высочество?
— Простой вопрос. Почему подполковник Дэниел ставит Генеральный штаб выше просьбы будущей правительницы Империи?
Её тон был мягким, но Дэниел почувствовал в нём скрытую угрозу.
— Вы согласитесь только по прямому приказу, а не по просьбе?
Это была уже не скрытая, а прямая угроза.
Как и подобает человеку с кровью правителя, даже её обычные слова несли врождённое давление, которое Дэниел не мог игнорировать.
Поняв, что больше не может отказаться, он слегка склонил голову.
— Я выразился неудачно, Ваше Высочество. На мгновение забыл, что трудности моих коллег в Генеральном штабе — ничто по сравнению с бременем, которое несёт кронпринцесса, определяя курс нашей нации.
Выражение лица Сильвии смягчилось, превратившись в довольную улыбку.
— Тогда я приму это как ваше согласие. Кто-то из Министерства пропаганды проинформирует вас о деталях выступления, так что будьте внимательны.
— ...
— Ах да, не беспокойтесь о своих обязанностях в Генеральном штабе. Я лично позабочусь, чтобы там не было сбоев. Пока что сосредоточьтесь только на подготовке речи.
Сильвия говорила так естественно, будто всё было заранее спланировано, и у Дэниела не осталось сомнений.
«Она с самого начала хотела сделать меня оратором.»
С момента, как он вошёл в сад, всё было решено.
Осознав, что его переиграли, Дэниел тихо рассмеялся и посмотрел на Сильвию.
— Ваше Высочество, могу я задать один вопрос, если это не слишком самонадеянно?
— Обычно я не отвечаю на вопросы, но для вас, подполковник, сделаю исключение. Что вас интересует?
— Мне просто любопытно, почему вы вызвали меня лично. Вы могли бы отправить кого-то с прямым приказом, и я не смог бы отказаться.
Это было проницательное замечание.
Каким бы известным ни был Дэниел как герой войны, он оставался всего лишь подполковником. Он никак не мог ослушаться приказа кронпринцессы.
Так зачем ей понадобилось встречаться с ним лично?
Сильвию этот вопрос слегка раздражал.
«Он действительно настолько недогадлив? Или притворяется?»
Он дважды спасал ей жизнь.
Первый раз не был особо опасным, но это не имело значения. Важно было то, что Дэниел рисковал собой ради неё.
Недавно он лично возглавил операцию по уничтожению тайной организации принца, укрепив её позиции.
За это время Сильвия неизбежно прониклась к нему симпатией.
И всё же, как Дэниел относился к ней? Всегда холодно и официально, будто она просто очередной начальник.
«...Неужели он не понимает, что он мне нравится?»
Раздражённо вздохнув, она пристально посмотрела на него.
— Почему бы вам самому не догадаться о причине?
Грациозно поднявшись, Сильвия сделала вид, что собирается уйти.
Но прежде чем отойти, она обернулась, будто вспомнив что-то.
— Подполковник Дэниел? Если ваше выступление пройдёт хорошо... Надеюсь, мы сможем видеться чаще.
С лёгкой улыбкой она развернулась, её алая мантия развевалась за ней, пока она удалялась.
Дэниел проводил её взглядом, его лицо стало серьёзным, когда он провёл рукой по подбородку.
«Что она имеет в виду? Планирует использовать меня как своего спикера?»
Он не мог ошибаться сильнее.
Просьба кронпринцессы, являвшейся регентом во всём, имела силу императорского указа.
Поскольку окончательное решение по всем решениям Сильвии принимал император Бертрам, у Дэниела не было выбора, кроме как полностью подчиниться её «просьбе» подготовить речь.
Целую неделю Дэниел плотно работал с Хансом, офицером по связям с общественностью из Министерства пропаганды. Даже в день выступления они уточняли последние детали за кулисами открытого амфитеатра.
— Как я уже не раз подчёркивал, мы не должны провоцировать антивоенную фракцию. Усталость публики от затянувшейся войны достигла предела.
— ...Настолько плохо?
— Да. Вот последние данные. Взгляните, подполковник.
Ханс достал папку из стопки документов и протянул её Дэниелу.
Тот открыл её и пробежался глазами по результатам опроса.
«Опрос общественного мнения о войне»Группа: Жители крупных городов Империи (1000 человек на город)Респонденты: ≈18 000 человекВопрос: Ваше отношение к текущей войне?
Анализ:Продолжить войну: 8 208 (45,6%)Завершить войну: 8 298 (46,1%)Не определились: 1 494 (8,3%)
Как и говорил Ханс, впервые антивоенная фракция обогнала сторонников продолжения войны.
— Как видите, антивоенные взяли верх. Хотя некоторые из них могли быть под влиянием шпионов Союзников, такой высокий процент отражает истинные настроения общества.
С таким раскладом списывать антивоенных на происки иностранных агентов было невозможно.
Кивнув, Дэниел наблюдал, как Ханс сверяется с часами, прежде чем передать другой документ — окончательный вариант речи.
— Вот почему нам нужно объяснить необходимость войны, не разозлив их. Пожалуйста, помните об этом, подполковник.
— Понял. Тогда...
Дэниел тоже взглянул на часы и повернулся к сцене.
— Похоже, пора выступать.
Ханс кивнул.
— Министерство пропаганды полностью вам доверяет, подполковник Штайнер.
Коротко кивнув в ответ, Дэниел направился к сцене.
Когда он поднялся по ступеням и появился перед публикой, софиты вспыхнули, и толпа взорвалась оглушительными аплодисментами.
Громкость оваций на мгновение ошеломила Дэниела, когда он окинул взглядом переполненный амфитеатр.
«Это абсурд...»
Десятитысячный амфитеатр был забит до отказа.
Министерство пропаганды всю неделю рекламировало выступление Дэниела Штайнера как ключевое событие от героя войны.
Хотя давление такой грандиозной сцены тяготило его, Дэниел знал, что выбора у него нет.
Под громовые аплодисменты он подошёл к трибуне, постучал по микрофону, дав звуку пройти через динамики. Толпа быстро затихла.
Слегка улыбнувшись аудитории, Дэниел развернул текст, который дал ему Ханс.
Он уже несколько раз читал его и знал содержание.
Глубоко вдохнув, он начал:
— Уважаемые граждане, я — подполковник Дэниел Штайнер из Генерального штаба.
Передние ряды встретили это лёгкими возгласами.
Дождавшись тишины, Дэниел продолжил:
— Прежде чем начать, позвольте прояснить свою позицию, чтобы избежать недопонимания. Я, Дэниел Штайнер, не...
Он запнулся, взглянув в текст.
— ...не поддерживаю войну. Скорее, я считаю себя сторонником мира. Однако я понимаю, как никто другой, почему эта война необходима.
Речь была тщательно составлена, чтобы сохранять нейтральный тон, апеллируя и к сторонникам войны, и к уставшим от войны.
Если бы он произнёс её как написано, выступление, вероятно, имело бы умеренный успех, слегка подняв продажи облигаций до ожидаемого уровня.
«И если это случится...»
Он окончательно закрепится как ближайший союзник Сильвии, оставаясь под её влиянием.
Когда Сильвия взойдёт на трон, слава Дэниела только возрастёт, делая его ещё более заметной мишенью.
Такая известность может привести к покушению ещё до любого трибунала.
Для человека, предпочитавшего жить тихо и незаметно, это был худший сценарий.
«Должен быть другой выход.»
Отчаянно ища альтернативу, Дэниел заметил в толпе группу пацифистских активистов с плакатами.
Его осенила смелая идея.
«Если я их спровоцирую и полностью провалю речь...»
Он не только дистанцируется от Сильвии, но и снизит интерес к себе.
Никто не будет бояться или беспокоиться о человеке, который не может толком выступить.
Приняв решение, Дэниел закрыл папку с подготовленной речью.
Уверенно глядя в сверкающие вспышками камер, он крепко ухватился за края трибуны обеими руками.
Затем с театральным жестом высоко поднял правую руку и провозгласил:
— Я, Дэниел Штайнер, требую тотальной войны! Такой, о которой весь мир и задуматься не мог!