«Служба поручений» с появлением Кан У Джина утащила на себе взгляды нескольких тяжеловесов, а когда действие переехало в загородную виллу — взлетела на пик.
Звук писали будто вживую. Картинка плюс звук — и вилла на экране стала до дрожи холодной. Лицо Ким Рю Джина в кадре — настороженное, с привкусом паники — добавляло инея. Десятки режиссёров в зале невольно сглатывали.
И тут на самом пике напряжения экранный Ким Рю Джин нелепо споткнулся. Эта нарочито точная неуклюжесть сняла с публики усталость. Ползала действительно усмехнулось. Хотя были и те, кто в этот момент снова поражался игре Кан У Джина.
Дальше «Служба поручений» вела зрителей за собой, наращивая страх через звук.
На острие — запертый в тесном пространстве Ким Рю Джин. Где-то шуршит; из укрытия слышно женское дыхание; гулко, всё ближе, стучат шаги здоровяка, который его ищет… Монтаж несся без пауз, но мимика на лице Ким Рю Джина была отдельным аттракционом.
Напряжение — спешка — передышка — вздрагивание — снова тиски — страх — и опять крошечный выдох.
Реплик немного. Но выражений и движений героя хватало, чтобы всё стало ясно. Глаза, в которых никак не уляжется тревога. Дыхание, что дрожит. Точно, филигранно — но на грани срыва.
Поэтому все провалились в этого Ким Рю Джина.
Монтаж у «Службы поручений» вообще такой, что не поморгать. С тех пор как герой вошёл в виллу — ни секунды передохнуть. По уровню это стояло над остальными шортами, и сидевшие слева в первом ряду члены жюри не сдерживали тихих «ух».
— Что это за актёр вообще? Откуда взялся?
— Вот-вот. Видите, как у него под глазом дёргается? Уровень на голову выше остальных.
— Но вы его где-нибудь видели? Я — нет.
И тут:
— Могли и не видеть. Он же из «зарубежных».
Носитель заразы по имени «заблуждение» вошёл в чат. Это был режиссёр Квон Ки Тэк — из состава жюри.
— Насколько знаю, много лет жил не в Корее.
Информационный водопад — и глаза у жюри округляются.
— О? Режиссёр Квон, вы его знаете?
— Он вам знаком?
— За рубежом? Где?
На шёпот Квон Ки Тэк ответил вполголоса:
— Подробностей не знаю — просто когда-то пересекались, тогда и слышал.
С теледрам его «эпидемия» докатилась и до киноцеха: число заражённых ошибкой быстро росло. А когда «Служба поручений» дошла до титров, децибелы хлопков были самыми мощными за весь показ.
Через два дня, 7 мая.
Расписания показов «Фестиваля короткометражек Мизансцена», который вчера достиг пика, закончились. Осталось одно — церемония закрытия и награждение. Сейчас чуть за два часа дня; старт — в 15:00. Площадка — внутри штаб-квартиры нового спонсора фестиваля.
Точнее, их событийный холл.
Средних размеров площадка под разные форматы. Мест — на пятьсот человек, впереди — широкая сцена. И внутри, и у входа творилось что-то на грани хаоса.
— Боже-боже, сценарист Пак! Сколько лет, сколько зим!
— О, директор Ким! Как вы?
— Отлично. Очень жду вашу новую драму!
Зал уже больше чем наполовину заполнен: приглашённая Пак Ын Ми — в числе гостей. Места у всех расписаны, но все снуют по залу — здороваются с нужными людьми.
— О-о, господин Су Джон! Фильм посмотрели? Давайте следующий сделаем вместе?
— У вашей компании в этом полугодии тихо, да?
— В первой половине пауза. А вот во второй — постараемся бахнуть.
Людей под пятьдесят только в зале, а у входа толпа ещё гуще — не меньше тридцати. Перекличка, журналисты с камерами, поток прибывающих гостей.
Фотокоры лупили вспышками из выделенного сектора.
На фотозоне с логотипами фестиваля и спонсора выстраивались актёры и известные режиссёры. В сумме на церемонию уже набежало за сотню человек.
И вот подъехала команда «Службы поручений»: режиссёр Шин Дон Чун, Хон Хе Ён и Кан У Джин в безупречном костюме. Сидит как влитой — видимо, шили под него. Волосы подняты легко, макияж — безупречный. Стилист Хан Е Джон постаралась.
Сегодня от него прямо шёл актёрский ореол. Помогало и строгое лицо.
Правда…
«…Черт. Что это за муравейник? Народу — тьма. Оу, коленки дрожат».
При всей внешней циничности, ноги у Кан У Джина мелко тряслись. Такого он не видел. Кино- и телезвёзды, которых привык видеть только по ТВ, — всюду, а вспышки слепят. Это точно мой мир? Иномирье — слово в слово.
«И внутри мутит».
— У Джин-сси.
Рядом позвала Хон Хе Ён. Тоже в костюме — широкие брюки, стильный силуэт.
— На фестивалях бывали?
— …Нет.
— И совсем без реакций? Пускай это всего лишь «короткий метр», но это же «Мизансцена».
«Здесь — скромно?» Крупные фестивали показались Кан У Джину на много лет пути вперёд. А квадратная челюсть Шина Дон Чуна тем временем елозила рукой по груди.
— Эх. На теленаграды ходил часто, а вот как режиссёр — волнуюсь.
Хон Хе Ён ответила первой:
— Режиссёр — на острие. Держите спину. Спину!
— Вот так?
— Ещё.
— А так?
— Ещё, ещё.
Топ-актриса — она и есть топ-актриса: спокойствия — хоть раздавай. Логично: подобных залов у неё было — не пересчитать. В этот момент у входа несколько человек заметили команду «Службы поручений».
— О-о, Хе Ён-сси!
Кто-то крикнул — и это стало запалом. Почти все взгляды, включая журналистов, повернулись к ним. Вспышки — и поток вопросов. Разумеется, всё — из-за Хон Хе Ён.
— Хе Ён-сси! Почему решили снять короткий метр?!
— Говорят, вашей короткометражке, что не рецензии, то конфетки! Какое чувство?!
— Хон Хе Ён-сси! Сюда, сюда! Дайте позу!
Ора было много — это у Кан У Джина в ушах так звучало. Хон Хе Ён же улыбалась гладко — и взяла У Джина под руку, глядя прямо на десяток с лишним камер. У Джина передёрнуло. «Что это? Зачем?» Он глянул на неё пустым лицом, а Хон выдвинула губы и шепнула:
— Знаю, вы такое не любите. Но перед прессой всегда чуть-чуть играем в «близких». Терпим, ладно?
«Сколько угодно». Кан У Джин с трудом усмирил дёргающиеся уголки губ и повернулся к вспышкам. Внутри лишь отметил: будет чем похвастаться корешам.
Дальше «Службе поручений» пришлось пройти через десятки рук.
— Ха-ха, Хе Ён-сси! Пока драма идёт, ещё и короткометражку сняли? Великолепно!
— Да что вы. Пара дней съёмок.
— Представляете, как я подпрыгнул, когда вы внезапно выскочили на экране?
Как и ожидалось: актёры, режиссёры, продюсеры — говорили почти только с Хон Хе Ён. Иногда — с Шин Дон Чуном. Лишь Кан У Джина словно не замечали. И его это, честно говоря, устраивало.
Забавно было другое.
Кто бы ни прощался, почти каждый напоследок пристально вглядывался в Кан У Джина — будто примерял к глазам его лицо и фигуру в целом.
У Джина это удивляло, но…
«Да просто физиономия незнакомая, вот и таращатся».
— и он махал рукой внутренне. И как раз тут:
— Здравствуйте! Вы команда «Службы поручений», верно? Просим проходить в зал!
Сотрудник фестиваля подбежал и указал в глубину. Они вошли. Внутри сидевшие человек пятьдесят усилили пристальные взгляды: в отличие от фойе, тут не подходили, но следили открыто или исподтишка.
Конечно…
«А, сценарист Пак».
Расфуфыренная Пак Ын Ми помахала им; Квон Ки Тэк — из кресел жюри — тоже. Минут через тридцать, когда все расселись, на сцену вышел ведущий фестиваля:
—Начинаем награждение.
Команда «Службы поручений» сидела примерно в центре партерa. Кан У Джин делал вид, что спокоен, а сам стрелял глазами по сторонам — рассматривал соседей-актёров.
Итак.
— Шорт-лист.
Пошёл раздавать награды — приглашённые топ-актёры и мэтры. В шорт-листе — пять работ; от бронзы до золота — по одной. Каждый выход новичка-режиссёра — и зал хлопал.
Лица у дебютантов — чистая благодарность.
Потом ведущий сменил тему:
— А теперь — новая с этого года категория: награды для актёров. Сначала — Приз за лучшую игру, затем — Гран-при.
И тут же Квон Ки Тэк поднялся на сцену — вести церемонию, видимо. Вышел, встал к микрофону:
— Я был и в прошлом году, но в этом «Мизансцена» особенно богата. Много чему научился. Объявляю.
Он опустил взгляд в карточку и произнёс в зал:
— Приз за лучшую игру — Хон Хе Ён, «Служба поручений». Поздравляю.
Лучшей стала Хон Хе Ён. Она поднялась сразу. Аплодисменты, правда, были не оглушительные — гости перешёптывались громче.
— Что? Лучшая — Хон Хе Ён?
— Тогда Гран-при — Пак Чон Хёк?
— Он сегодня вообще здесь? Не видел.
— То есть она всё-таки уступила Пак Чон Хёку?
Ей было всё равно. С легкой улыбкой, спокойно, Хон поднялась на сцену — никаких обид в лице. Откинула ладонью длинные волосы и остановилась перед круглолицым Квон Ки Тэком.
Трофей тут же оказался у неё в руках.
— Поздравляю.
— Благодарю, режиссёр-ним.
Статуэтка — камера с логотипом «Мизансцена». Дальше — слово для благодарности. Но Хон Хе Ён секунд 10 просто смотрела на трофей. И только потом заговорила, обращаясь к залу:
— Спасибо. Честно — я не ждала. Остальные играли так здорово, что я уже отпустила это. Поэтому удивлена.
И дальше — без запинок:
— Спасибо режиссёру Шин Дон Чуну, который собрал «Службу поручений», всей съёмочной группе, что работала со мной в сжатые сроки, и партнёрам по кадру.
Сдержанная, без лишнего сахара — и вдруг:
— А, ещё одно.
Она посмотрела на Кан У Джина в середине зала и добавила:
— Заранее поздравляю.
Многие удивлённо наклонили головы. Что именно — «поздравляю»? Но Хон не пояснила, поклонилась всем и вернулась на место.
И тут же:
— Спасибо. Переходим к Гран-при за лучшую игру.
Ведущий объявил следующую номинацию:
— Награду вручит приглашённый специально к нам режиссёр Таногути Кетаро.
Гран-при в актёрской категории — лучший актёр фестиваля этого года. Гости, не смотревшие шорты, раз Хон взяла «лучшую игру», ставили на Пак Чон Хёка.
И вот на сцену поднялся Таногути Кетаро — седина на короткой стрижке, улыбка. Японский мэтр, знаковая фигура; его присутствие — украшение церемонии.
— 光栄です. — «Для меня честь».
Он бросил залу короткую реплику:
— Спасибо за возможность стоять здесь. Я выхожу как режиссёр, любящий короткий метр, без границ — национальных в том числе.
Переводчик рядом быстро переложил это на корейский. Едва он закончил, Кетаро глянул в карточку.
— Гран-при за лучшую игру…
И громко в микрофон:
— Поздравляю. Кан У Джин, «Служба поручений»!
Кан У Джин. Гран-при «Мизансцены» — у абсолютно безымянного парня. Причём «Служба поручений» забрала оба актёрских приза. И странность — сразу аплодисменты не грянули.
— К-кто?
— Э? Кан У Джин?
— Не Пак Чон Хёк?
— Кто такой Кан… У Джин? Первый раз слышу.
— То есть этот Кан У Джин обошёл Хон Хе Ён?
— Совсем новичок? Где он?
Актёры, продюсеры, гости. Кто не видел «Службу поручений» или не знал У Джина — реагировали как и должны. С лицами «впервые слышу», но всё же хлопали.
Параллельно крутили головами: «кто он? где он?» И вот взгляд цепляется за мужчину посреди партера — лицо спокойное. Кан У Джин поднялся. Тогда-то всем стало ясно: «А, вон он».
— Он что, не рад? Какой-то ледяной.
— Может, зажался от волнения?
— Как для волнения — слишком ровный.
— Я — впервые вижу. Вы его знаете?
— Круто. Безымянный вытеснил топа.
Шёпотки катились, а У Джин с привычно холодной маской мерно зашагал к сцене. Не спотыкаясь, без дрожи — просто спокойно. Хотя в ритме шага едва-едва случился сбой — незаметный глазу.
И вот Кан У Джин в строгом костюме поднялся на сцену, где ждал Таногути Кетаро. Тот при виде У Джина вспыхнул глазами — будто нашёл желанный клад. Переводчик рядом наклонился к У Джину:
— Вы слишком далеко стоите.
— Подойти ближе?
— Да, да.
— Прошу прощения.
— Всё в порядке.
Кетаро взял у ассистента трофей и букет и протянул их Кан У Джину, сказав по-японски, искренне:
— Поздравляю. Работа — великолепная.
Переводчик уже вдохнул, чтобы озвучить… но Кан У Джин опередил:
— ありがとうございます, 監督. — Спасибо, режиссёр-ним.
Низко и чисто, на отличном японском.
— Для меня честь, что «Служба поручений» вам понравилась.
Переводчик, моргнув, уставился на невозмутимого Кан У Джина:
«Э-э… почему у него произношение лучше моего?»