Это было точно.
Женский механический голос объявил не одно, а сразу два умения. Кан У Джин даже опешил.
— Две способности сразу?..
Такого ещё не бывало.
Раньше — английский, японский, жестовый язык, вокал — но всё по одному.
А теперь — два подарка одновременно.
— «Техника» и «рецепты»… — пробормотал он, ошарашенно улыбаясь.
Получить способности он ожидал, но не так. И момент странный. Почему именно сейчас?
Он прищурился:
— Неужели подпространство... развивается?
Похоже на то.
Раньше оно было глухим, без объяснений, а теперь будто растёт вместе с ним.
Как в игре: проходишь квесты — награды становятся щедрее.
— Правда, никаких квестов-то не было... — хмыкнул он.
Может, чем активнее он использует подпространство, тем шире спектр наград.
«Пусть будет так. Всё равно понять это место невозможно.»
Он усмехнулся:
— Раз дают — грех жаловаться.
Отказаться он всё равно не мог.
Оставалось принять с благодарностью.
«Если сейчас две, может, потом три? Или пять?»
От одной мысли у него загорелись глаза.
Подпространство — просто божественно.
И тут голос произнёс:
[«Подготовка к чтению “Техника и рецепты шефа”...»]
[«Подготовка завершена. Начинаем чтение.”»]
Серый вихрь накрыл его с головой.
Порыв был таким сильным, что перехватило дыхание, но Кан У Джин улыбался.
— Угх...
Следом — резкая боль внизу живота, и...
Он открыл глаза.
Тьма — как всегда. Но теперь что-то изменилось.
Повернув голову влево, он увидел...
— Зеркало?
Перед ним стоял второй Кан У Джин.
Каждое движение повторялось — взгляд, моргание, шаг.
«Потому что два навыка?»
Завораживающе.
Стоять в пустоте лицом к самому себе — необычное чувство.
— Началось...
Издалека к нему устремились сотни фигур.
Когда они приблизились, он понял — это еда.
Блюда, бесконечные потоки, врезались в тело и растворялись.
— «Рецепты шефа»… — пробормотал он.
И внезапно почувствовал вкус.
Он вкушал эти блюда, хотя ничего не ел.
Яркие, насыщенные, реальные вкусы.
А его отражение слева в это время окружили ножи, раскалённые воки, шум, масло, пар.
Всё смешалось — инструменты, запахи, движение.
Следующее утро, 13 сентября.
Токио, парковка киностудии Toega Film Company.
Режиссер Таногути Кетаро стоял у въезда, строго глядя на дорогу.
«Kashiwa Group... вложит средства?»
Слова Лили Тэцугава, прозвучавшие накануне вечером, не выходили из головы.
Он до сих пор не верил, что разговор был настоящим.
— Простите, вы сказали, что группа Kashiwa хочет инвестировать в «Жуткое жертвоприношение незнакомца»?
— Да, — спокойно ответила женщина. — Но вы один?
— Нет, рядом люди.
— Перейдите туда, где вас не слышат.
Он послушно вышел в коридор.
Всё это казалось розыгрышем, но проверить стоило.
— Простите, как мне убедиться, что вы действительно из Kashiwa Group?
— Если не верите — ничего страшного.
— Простите?..
— Мы знаем ситуацию вокруг вашего фильма.
И всё равно собираемся вложиться.
— Кто же вы?
— Узнаете при встрече.
В её голосе слышалась уверенность человека, привыкшего руководить.
— Вы свободны завтра утром, режиссер?
— Завтра утром?..
— Да. Мы пришлём машину.
Он уже имел встречу с другим инвестором, но упустить этот шанс было нельзя.
— Хорошо.
— Будьте завтра к восьми на парковке Toega. Просто сядьте в подъехавшую машину.
И всё.
Теперь, стоя на том самом месте, Таногути нервно поправил волосы.
«Неужели правда... Группа “Kashiwa”?»
Он никогда не имел с ними дел.
Может, за этим стоит писательница Акари?
И вдруг —
Вжжжжж!
На парковку въехал чёрный лимузин.
Глянцевый, безупречный, явно дорогой.
Из машины вышла стройная женщина в строгом костюме.
Она вежливо поклонилась:
— Здравствуйте, режиссер. Для меня честь познакомиться с вами.
Я Лили Тэцугава — та, что звонила вам.
Она открыла заднюю дверь:
— Прошу садиться.
Таногути, словно в трансе, сел.
Через час лимузин остановился у огромного особняка.
Настоящий дворец.
Лили вышла первой, открыла дверь и пригласила следом.
— Пожалуйста, за мной.
Он, почесав седину, пошёл.
Просторный сад, десятки работников, мебель как в музее.
— Здесь, — сказала Лили, остановившись у дубовой двери. Постучала.
— Войдите, — прозвучал мужской голос.
Внутри оказался кабинет, заставленный книгами.
За большим столом стоял пожилой мужчина с белыми, словно грива, бровями. Он протянул руку:
— Рад знакомству, режиссер Таногути Кетаро.
Таногути на мгновение застыл от неожиданности.
«Председатель Хидэки Ёсимура…»
Глава Kashiwa Group. Легендарная фигура — в Японии и за её пределами.
«Неужели это правда…»
Он быстро взял себя в руки, принял рукопожатие, а затем глубоко поклонился:
— Для меня большая честь, господин председатель.
— Я и сам давно знаком с вашим именем, — с мягкой улыбкой ответил Ёсимура. —
Хотя в последнее время у вас, слышу, нелёгкий период…
Таногути скромно опустил взгляд, но председатель продолжил:
— Если говорить о режиссёрах Японии, ваше имя — одно из первых, что приходит на ум.
— Слишком любезно, — тихо произнёс Таногути.
Председатель жестом пригласил его присесть на диван.
Подали чай.
После нескольких глотков разговор начался всерьёз.
— Слышал, что с вашим фильмом «Жуткое жертвоприношение незнакомца» дела плохи. Так ли это?
— Да.
— Насколько всё серьёзно?
— Проблемы с инвестициями — это правда.
— Понимаю. — Хидэки Ёсимура поставил чашку и прищурился. — Сколько процентов средств отозвано?
— Около семидесяти.
— То есть примерно пятнадцать миллиардов иен.
Режиссер удивлённо моргнул. Откуда он знает такие детали?
— Примерно так, — подтвердил он.
Председатель кивнул:
— Хорошо. Я покрою весь дефицит. Даже добавлю сверху. Расширьте проект.
— Что?..
— Но есть условие.
— Условие?..
— Корейский актёр Кан У Джин должен остаться в фильме.
Таногути не поверил своим ушам.
— Остальные — как хотите, — спокойно добавил Хидэки Ёсимура.
Режиссер растерялся.
Почему речь о Кан У Джине?
Почему интерес к нему от такого человека?
— Простите... можно спросить, почему вас заинтересовал наш фильм?
— Хм. Скажем так, хочу помочь одному мальчишке осуществить мечту.
Для этого и ста миллиардов не жалко.
Ответ был загадочен.
Таногути понял — лучше не спрашивать.
— Вы знакомы с Кан У Джином лично?
Хидэки Ёсимура слегка склонил голову, молча вспоминая боль, которую, как ему казалось, они делили — с этим корейским актёром, которого он никогда не встречал.
Через десять секунд он сказал:
— Скажем, мы понимаем боль друг друга.
Глаза Таногути расширились.
Он ощутил в этих словах настоящую связь между ними.
«Вот как… всё складывается.»
Он уже придумал целую теорию:
«Значит, поэтому У Джин говорит по-японски, как местный. Вот откуда всё!»
Да, всё совпадало — внезапные инвестиции, упоминание актёра, его уверенность, талант и спокойствие посреди кризиса.
«Не знаю, какие у них отношения, но теперь всё ясно.»
Председатель тем временем продолжил:
— О нашем разговоре знайте только вы.
— Понял.
— Средства переведу сразу. Всё должно быть под грифом секретно. Работу с прессой я тоже возьму на себя.
— То есть... влияние на СМИ?
— Верно.
— Каким образом?
— Просто. Первым делом выпустим новости, что проблема инвестиций полностью решена.
Он улыбнулся чуть шире:
— Пусть слухи переплетутся, будто Kashiwa Group теперь ваш покровитель.
Через несколько дней, 16 сентября, вечером.
Популярное ток-шоу «Ame-talk Show!» готовилось к эфиру.
«Скандал вокруг “Жуткого жертвоприношения незнакомца”, но выпуск с Кан У Джином всё же выйдет в эфир»
Промо шло ещё со времени его визита в Японию. Даже после скандала программа не свернула выпуск.
Многие были против:
«Игнорируют общественное мнение? Зачем показывать выпуск с Кан У Джином?»
Комментарии в сети кипели:
— Почему нельзя было подождать?
— PD сошёл с ума!
— Всё равно смотреть не буду.
— У шоу и без него рейтинги хорошие, а сейчас явно не время.
— Что творят эти продюсеры?
Но находились и другие:
— Почему!! Я жду этот выпуск!
Хотя положительных было мало, внимание к эфиру росло как на дрожжах.
— Три рекламных блока осталось! — крикнул ассистент.
Аппаратная телеканала TBE.
Вокруг — десятки сотрудников, начальник развлекательного отдела, PD Синдзё и сценаристы.
— Фух... — PD вытер пот со лба, глядя на мониторы. Все вокруг были на взводе.
— Начинаем прямой эфир!
На экранах загорелась заставка Ame-talk Show!.
Вся Япония увидела выпуск с Кан У Джином.
— Ну как там? — спросил начальник отдела.
Сотрудник, сверив цифры, резко повернулся:
— Рейтинг открытия — двадцать целых и три десятых процента!
— Что?! Двадцать целых и три?!
Зал взорвался.
Это был не просто успех — настоящий переворот.