— «Усиление вокала?»
Кан У Джин, услышав безэмоциональный женский голос, усмехнулся краешком губ.
— «Это еще и прокачивается?»
Результат оказался выше ожиданий. Честно говоря, он примерно такого и ждал, хотя не думал, что все так нагло разрастется.
Подсказкой стала сигарета.
До этого У Джин ни разу в жизни не прикладывался к сигарете. Впервые попробовал во время «Службы поручений», играя Ким Рю Джина, когда получил доступ к подпространству. Забавно: вообще не воротило. Обычного новичка при первой затяжке ломает — организм стопроцентно бунтует.
А Кан У Джин даже не кашлянул.
Значит, это работа подпространства: оно буквально вшивает в тело актера особенности роли. Поэтому, когда он играл сейчас И Сан Мана, сигарета не казалась чужой. Зависимость? Ни капли. Пока «вытащен» И Сан Ман — хочется курить. Как только «убрал» персонажа — мыслей о сигаретах нет.
И тут его осенило: а вдруг с песней так же, как с сигаретой?
Не то чтобы он мечтал о чем-то космическом. Думал: подкинет подпространство ровно столько, сколько нужно для сцены. Куплет, максимум трек. С языками все-таки иначе: язык любой может выучить, а вот вокал — штука, где без природных данных никуда.
Однако…
[«Подготовка к усилению вокала…»]
Само подпространство обещает «усилить вокал». Что, правда, так же нагло «поставит» ему голос, как поставило языки?
— «Офигеть, подпространство. Просто жесть.»
Где у этой безумной системы пределы? Впрочем, сейчас это неважно. Этим надо… просто наслаждаться.
И вдруг:
— «Стоп. А усиление мне вообще было нужно?»
У Джин неловко хмыкнул. Он, между прочим, и так был в себе уверен. Наверное, по меркам подпространства — смешной уровень. Вот был бы у него скилл как у Хан Ин Хо из «Не просто друг» — ничего бы не «усиливалось».
— «Пошел бы сейчас на площадку — насмешил бы всех. Брр, позор один.»
В этот момент:
[«…Подготовка завершена. Начинаю усиление вокала.»]
Раскатистая серая тьма, знакомая до боли, проглотила Кан У Джина. Короткий провал — и он открыл глаза уже в другом месте.
«Э… тут по-другому?»
Это было не то пространство, где он «читал» языки. Во-первых, он стоял, а не висел в пустоте. Во-вторых, вокруг было не сплошное серое. Не бескрайняя серая пустыня, а темный зал: дна не видно, но под ногами — твердый пол.
И вдруг—
— «О.»
В темноте вспыхнула тонкая белая линия. От его стоп — и в бесконечность. По этой линии что-то приближалось. Ноты. Серебристые, светящиеся ноты. Они скользили мягко, а потом резко ускорялись и взбирались на его тело.
Первая остановилась у горла. Растаяла в коже, как снег. Одновременно по телу разошлось острое покалывание.
— «Ух.»
Покалывание крепло. И это была только первая нота.
— «Еще идет.»
Вторая. Третья. По белой линии к нему шла целая вереница.
Сколько времени прошло — неизвестно.
Очнулся он уже в номере отеля. Кажется, под конец женский голос снова что-то сказал, но У Джин не запомнил — слишком мощными были ощущения.
— «…»
Он стоял у маленького столика и на мгновение словно выпал из реальности. Потом машинально потер шею: легкое жжение держалось. Прочистил горло:
— «А-а-а—»
Эй… что-то изменилось. Будто резонанс другой?
— «Голос тот же, но…»
Словами не объяснить. У Джин сразу ушел в ванную и включил душ.
— Ш-ш-ш-ш.
Шум воды заполнил все. Он коротко кхекнул, а потом наугад взял строчку — первую, что вспомнилась.
— ♬♪
Один-единственный такт любимой баллады, «коронной» песни из караоке — и У Джин понял:
— «С ума сойти.»
Он кожей почувствовал, как у него «усилили» вокал.
Вечером, около семи, Кан У Джин снова вошел в съемку «Drug Dealer». В номере только что случилась фантасмагория, но никто об этом не знал, а он и не думал светить.
Только внутри ухмылялся:
«Хе-хе. И опора на дыхание стала прямее?»
В реальной сцене голос И Сан Мана звучал мощнее. И без того цепкая дикция прибавила хлесткости. Режиссер Ким До Хи и команда переглядывались — глаза блестели.
— У У Джина будто акценты и дикция… э-э, как-то еще бодрее стали? Мне не кажется?
— Он и раньше был классный, а сейчас прям липнет в уши.
А У Джин, не отвлекаясь, горел сценой. С таким настроем усталости просто не было. Снимали встречу И Сан Мана с японскими якудза. По сюжету Чон Сон Хун уже прикончил наркокороля Чхве Чжун Хо — и вот последствия.
— «Сырье — из Китая. Производство — в Корее. Маркет — Япония.»
Японский И Сан Мана был безупречным. На роли якудза позвали настоящих японцев, пусть и эпизодников. Но говорить с И Сан Маном им было так же естественно, как друг с другом.
— Ха-ха, со сбытом не парься. А вот производство — без косяков?
— Братик, ты мне не веришь? Привезу топ-уровень без задержек. Ты лишь точку сбыта держи как надо.
Разумеется, речь шла не только о языке. У Джин тонко тянул постепенное сползание в зависимость: гаснущий напор, темнеющие круги под глазами, матовая кожа, ссыхающийся голос — все по нарастающей.
Смерть от наркотиков он показывал до жути убедительно.
Грим помогал, да. Но особенно — взгляд: чем дальше, тем мутнее. Это подмечали и актеры вокруг.
— Слушайте, у него интонация с каждой сценой сдувается, да? И взгляд как будто расползается. Утром он был другим. Логично, но детали — ух…
— Видите, он каждый раз краем глаза косится на сгиб локтя, прежде чем реплику сказать? Чистый наркоман. Честно, чтобы до таких мелочей — от новичка? Впервые вижу.
— У него, правда, «вкуса новичка» нет. Но и подступиться к нему сложно. Холодный. Слово не вытянешь.
— Говорят, он самоучка.
— А? В смысле — без школы?
— Не ручаюсь. Слышал от сценаристки Пак из «Лентяя». Раз самоучка — мало терся среди актеров, вот и социальная скованность.
Пока среди актеров копилось немое «?», чуть в стороне от площадки завибрировал телефон у Чхве Сон Гона.
— В-в-в-в-в.
Он отошел на пару шагов и ответил:
— Да, это Чхве Сон Гон…
Говорил мужчина.
— Здравствуйте, господин президент. Я — из агентства режиссера Таногути Кетаро.
— А! Да-да!
Чхве Сон Гон отошел еще дальше.
— Сценарий получили?
— Да, спасибо.
—И, собственно, режиссер сейчас в Корее.
Глаза Чхве Сон Гона распахнулись.
— Простите? Прямо сейчас? В Корее?
— Да. Разумеется, это не значит, что он сразу встретится с Кан У Джином. У режиссера плотный график.
— Понимаю.
— Но режиссер и его гость хотели бы лично посмотреть игру Кан У Джина. Скажите, у него сейчас идут съемки?
Чхве Сон Гон глянул на зону съемки. У Джин как раз давал жару. И тут у президента щелкнуло.
«Я знал, что Кетаро собирается снова в Корею. Но не рановато ли?..»
Что-то тут было. Особенно зацепило слово «гость». Таногути Кетаро — признанный мэтр. Если он кого-то привез — это точно не случайный человек. Значит, скрывать смысла нет — наоборот, показать шире.
Он быстро наметил в голове график и ответил:
— Да, сейчас У Джин в работе.
— О?
— У него камео, но с внушительным куском. Для оценки хватит. Только с таймингом попадите.
— Назовете расписание?
— Сегодня мы доснимаем блок и уходим на перерыв. Через два дня возвращаемся.
Примерно к тому моменту как раз добьют линии И Сан Мана: его последний всплеск ярости и жалкая смерть — две контрастные сцены подряд. Отборные куски.
— То есть нам подъехать через два дня?
— Верно.
На том конце зашелестела бумага, и голос продолжил:
— Понял. Попробуем подстроиться. И — режиссер с гостем посмотрят тихо, никого не тревожа.
— Конечно. Для У Джина это оставим в секрете, чтобы не мешать. Но согласие площадки нужно — поговорю с режиссером.
— Разумеется. Если режиссер площадки против — вопросов нет.
Разговор подходил к концу.
— Тогда я сперва возьму разрешение у местного режиссера и свяжусь с вами.
— Благодарю. Ах да, Кан У Джин читает сценарий режиссера Кетаро?
— В это я не лезу: У Джин сам справится. Почти уверен, уже читает как следует.
Вспомнив прямой характер актера, Чхве Сон Гон усмехнулся:
— Может, он уже и решение принял.
На следующее утро, 10-го, кабельный канал HTBS.
Чуть за девять. Кан У Джин и Чхве Сон Гон шагают по коридору развлекательного отдела. Одеты просто: белая футболка и джинсы. Июнь, жарко.
— Дальше сам, — у переговорной Чхве Сон Гон хлопнул его по плечу. Похоже, внутрь войдет один У Джин. Лицо у него держит выученную «маску», каменное.
— Есть, президент.
А внутри — легкая дрожь.
«Твою ж… На телевидении я был, а вот в развлекательном — впервые. И вообще не понимаю, зачем я тут.»
Он вырос, да, но нового вокруг все еще полно. Впрочем, и «делать вид крутыша» стал лучше. Постучал, открыл дверь — и первым делом увидел мужчину в очках, легенду корейского нон-фикшн-телевидения: PD Юн Бён Сона.
— О-о! У Джин, пришли?
Тот вскочил, приветливо протянул руку. В комнате были и несколько женщин-сценаристов. У Джин, сохраняя серьезность, пожал руку PD-нима:
— Здравствуйте, PD-ним.
Коротко кивнул авторам. Взгляд скользнул по комнате: большой стол, на нем — кучка экшн-камер, по углам — камеры побольше. У Джин вопросительно посмотрел на PD-нима, и тот успокоил улыбкой:
— Ха-ха, не напрягайтесь. Если утвердим — пойдет в выпуск; если нет — ни секунды не покажем. Зрителям нравятся вот такие закулисные этапы подготовки.
«Утвердим?» На что? У Джин внутренне приподнял бровь, но сел. PD-ним, улыбаясь, продолжил:
— Сейчас у вас горячо, да? Видел новости. Поздравляю с рекламой. Вообще, у вас скорость — огонь.
— Спасибо.
— Вы с каждым днем дорожаете. Итак, хочу кое-что показать.
Он передал тонкую папку — драфт.
— Новый проект. Пока набросок, но производство утверждено.
— …
— Старт на вторую половину года. Масштаб — один из самых больших в моей практике. Можете мельком глянуть?
— Да.
У Джин опустил глаза в текст — и мысленно ахнул:
«Развлекательное шоу? Он меня… кастит?»
PD-ним, понятно, этого не знал и спокойно объяснял:
— Основная площадка — за рубежом. Одна англоязычная страна в Европе, Япония, и финальную точку — еще обсуждаем: Корея или другая.
Это действительно был большой проект.
— Думаю про три выпуска из нескольких серий. Не залпом, а по кварталам. Первый снимаем зимой, потом пауза — второй, и так далее.
Сердце У Джина колотилось, но он выдержал тон:
— Понимаю.
— Суть: открываем ресторан и кормим иностранцев корейской едой. Хотим и смех, и смысл. Культура, реакции иностранцев, промо Кореи — все это вместе. Поэтому хорошо бы, чтобы хотя бы пара участников говорила на языках.
PD-ним снял очки и чуть подался вперед:
— И на месте одного из них я хочу видеть именно Кан У Джина.
— …
— Как вам? Это официальное предложение.
«С ума сошел. Настоящее безумие.» Лицо У Джина оставалось каменным, а внутри он скакал по потолку.
«Меня? Сам Юн Бён Сон зовет меня?!»
Он и вправду был фанатом — точнее, фанатом его проектов. И вот — не «зарисовка» в «Ундонхве», а полноценный каст в шоу Юн Бён Сона.
Мысли спутались.
Но показывать этого нельзя. Значит — цинично потянуть паузу.
— «Хм…»
Он тихо цокнул языком. Видимо, PD-ним воспринял это как сомнение.
«Логично. Сейчас он на коне — не за что цепляться.»
PD-ним быстро добавил:
— Будет весело. И за границей проветритесь снова.
«Проветрюсь? Это будет мой первый раз, какой уж там “снова”». Пахнуло недоразумением, но не суть.
— И — я ведь зову не только за языки. У вас крутой персонаж. Видели реакцию на «Ундонхве»? Публике вы заходите.
— Да, я видел.
— Люди вас любят. Честно, были и другие кандидаты. Встречались. Но вас хочется больше всех. Хочу работать вместе.
И PD-ним, и сценаристы уставились на безэмоционального У Джина. Он не спешил с ответом — лицо ничего не выдавало. Минут через полминуты он заговорил:
— Если у меня есть условия — вы их выслушаете?