......Благодаря стратегии, разработанной Нацуки Субару, «Отряд по Спасению Империи Волакия от Гибели» рассредоточился по разным местам столицы.
Стратегия была направлена на то, чтобы все они, выполняя свою роль, координировали свои действия и не мешали друг другу, однако самой важной ее частью были не лица, сражающиеся в столице Империи.
Ключом к этой стратегии была вся мощь Империи, которая осталась в Укрепленном Городе.
С массово размещенными по всему городу военными силами, Гаркла представляла собой крупный город с персоналом, эквивалентным мозгу и сердцу Волакии.
Как долго им еще придется сдерживать сонмы нежити? Это, несомненно, был срок, отведенный на решающую битву, от которой зависело само выживание Империи Волакия; мало того, от этого важного момента зависела судьба не только Империи, но и всего мира.
Привлекая в Укрепленный Город как можно больше нежити, «Отряду по Спасению от Гибели» будет легче действовать в столице Империи. Но в то же время, если Укрепленный Город падет, даже если предположить, что миссия в столице увенчается успехом, Империя, вероятно, уже будет не в состоянии восстановиться.
То есть......,
ᅠ
???: ......Бесспорно, это будет не менее решающим, чем «Теннозан*».
* Теннозан (テンノーザン) - название горы в Японии (天王山). На протяжении всей истории она имела большое стратегическое значение из-за своего расположения. Из-за этого родилась японская поговорка "Решающий, как Теннозан", которая, по сути, означает, что момент или место очень важны для определения результата. В контексте этой главы Юлиус повторяет эту фразу как нечто, чему он, вероятно, научился у Субару.
Орудуя рыцарским мечом и произнося малознакомые слова, Юлиус Юклиус во весь свой высокий рост взбежал на бастион Укрепленного Города и галантно взмыл в воздух.
Изящный Рыцарь направил острие своего меча на орду нежити, которая, цепляясь за бастион, пыталась вторгнуться в город. Враги, вонзив оружие в стену, карабкались вверх, делая импровизированные опоры; кружась, Юлиус обрушил на них свой меч, который неумолимо сверкал.
Юлиус: Не позволю!
Руки и спины прижавшейся к стене нежити оказались под ударами меча, после чего все они рухнули на землю.
Когда Юлиус прыгнул на один из клинков, которые они использовали в качестве опоры, он перевел взгляд на бесчисленное множество оружия, воткнутого в стену, и,
Юлиус: Аро! Я хочу одолжить твой ветер!
После этих слов поднялся зеленый ветер и, обвившись вокруг, вырвал все оружие из стены. Труды нежити, возводившей эти опоры, были сведены к нулю одним махом.
Наконец, прыжком сломав меч, на котором он стоял, Юлиус вернулся на вершину бастиона.
Пощекотав зеленым светом своего сжавшегося Духа, Юлиус сделал небольшую передышку.
Ему удалось помешать врагам, которые цеплялись за стену, но он не мог позволить себе быть беспечным.
Даже если бы они прорвались за пределы самой внешней стены города, все равно оставался второй и третий внешний бастион, а также еще более прочные крепости, но, тем не менее......,
???: Быстрее, чем мы ожидали. Они подобрались так близко.
Юлиус: ......Мисс Таритта.
На вершине бастиона стояла темнокожая женщина с черными волосами, концы которых были окрашены в синий цвет, - она обращалась к Юлиусу, когда он переводил дыхание...... женщина-воин, командующая «Племенем Судрак», Таритта.
Поскольку каждый член племени владел луком, судракийки могли атаковать нежить издалека, поэтому они были одной из главных сил, удерживающих Укрепленный Город от осады. Таритта, чье мастерство владения луком особенно выделялось даже среди превосходных лучников Судрак, была одной из основ нынешней оборонительной битвы.
На самом деле, как и Юлиус, который только что убрал воткнутое оружие, она не давала нежити преодолеть стену, пуская стрелы с вершины бастиона.
Он восхищался тем, насколько надежны ее навыки, но слова ее были жестокой реальностью, которую нельзя было игнорировать.
Юлиус: ......За столь короткий промежуток времени линия фронта была сильно отодвинута назад.
Сказав это, Юлиус перевел взгляд на внешнюю сторону бастиона и погладил свой шрам под левым глазом.
Перед неустрашимым взором Юлиуса виднелись колышущиеся до самого горизонта головы наступающих отрядов нежити, так что было очевидно, что к городу близится чрезвычайно большая армия.
Линия обороны, изначально развернутая за стенами города, была прорвана, и сражающиеся снаружи имперские солдаты были вынуждены отступить и сократить свою численность. Хотя, конечно, учитывая огромное количество врагов, можно было не сомневаться, что они предвидели возможность такого развития событий.
Таритта: С грозной нежитью, которая иногда встречается среди них, довольно трудно справиться, не так ли?
Юлиус: Да. Как только такие объявляются, не остается иного выбора, кроме как поручить это дело способному человеку, тем не менее...
Действительно, это произошло как раз в тот момент, когда Юлиус произнес эти слова.
???: ......Хк!!!
На поле боя группа, сражавшаяся единой массой, разлетелась в разные стороны.
При взгляде вниз выяснилось, что в воздухе, издавая истошные крики, разлетелись бойцы «Эскадрона Плеяд».
По какой-то непонятной стратегии эскадрон состоял из людей, каждый из которых мог похвастаться причудливой силой; разнеся его членов в клочья, некто держал большие мечи в обеих руках...... нет, обе ее руки целиком и полностью были превращены в большие мечи, это была женщина-нежить ужасного, отвратительного внешнего вида.
???: Твою мать... вот теперь ты реально доигралась...!
???: Стойте, стойте, стойте! Не бросайтесь туда без плана! А то братану придется взвалить это бремя на свои плечи!
???: Отступаем! Мы прикажем окружить ее, а затем завалим!
Перед лицом отвратительной нежити группа, которой только предстояло с ней покончить, крепко встала на ноги.
Их неустрашимый боевой дух, не понесший никаких потерь, заслуживал похвалы, но даже с точки зрения Юлиуса сила этой женщины-воина была несомненно первоклассной.
Подумав, что нужно немедленно мчаться туда, Юлиус собрался оставить Таритту на бастионе и спрыгнуть вниз......,
???: ......Не надо, «Рыцарь Лев»-кун уже там.
По барабанным перепонкам Юлиуса ударил несоразмерно бодрый для поля боя голос. Информация, переданная этим голосом, действительно привела к изменениям на поле боя под ними.
К воину, орудовавшему двумя большими мечами, бросился Гоз с золотой булавой в руке.
Гоз: У меня никогда не было возможности встретиться с тобой лицом к лицу, но нет и шанса, что я могу тебя перепутать! Значит, ты воскресла, «Императрица Гладиаторов»!
Когда Гоз зарычал, его булава и большие мечи женщины-воина столкнулись, и по полю боя прокатилась ударная волна.
Они обменялись ударами тяжелейшего оружия, которое обычный человек никогда бы не смог поднять, и последовавшая за этим жестокость разметала окружающих имперских солдат и нежить, швыряя их во все стороны, словно ураган.
Это была стычка, в которой нужно стоять на своем, однако он не стал наступать. Лучше было доверить это место Гозу.
Юлиус: Я благодарю вас за то, что вы остановили меня, Флоп-доно.
Флоп: Ха-ха-ха, без проблем! Я лишь помог «Безупречному»-куну и Таритте-сан сосредоточиться на битве прямо перед ними! Это все, чем я могу быть полезен!
Флоп ненапряжно улыбался. Даже на поле боя его жизнерадостное настроение оставалось неизменным.
Как небоевой человек и брат кандидатки в Императрицы, он должен был получить приказ быть наготове в крепости. Он же появился на бастионе, который даже можно было назвать линией фронта, поэтому Таритта была шокирована.
Таритта: Флоп!? Почему ты здесь...?
Флоп: Ха, это потому, что ситуация выглядит как тотальная война. Оказание помощи раненым, ремонт техники... и еще куча всего, что нужно делать людям, которые не могут сражаться. Естественно, я один из них.
Похлопывая себя по тонкой груди, Флоп протянул Таритте колчан.
Таритта приняла его без раздумий; у нее уже был колчан на спине, но на оставшееся количество стрел рассчитывать не стоило, так что пополнение от Флопа было как раз кстати.
Значит, он, вероятно, ходил по бастиону, раздавая колчаны и другим судракийкам.
Все, включая небоевых людей, принимали участие в этой битве. Его отношение воплощало эти слова.
Флоп: Как обстоят военные дела?
Таритта: ......Все упорно сражаются. Если мы продолжим оборонительный бой, то сможем еще какое-то время защищать стену. Однако...
Юлиус: Все было бы совсем по-другому, если б среди наших противников появился «Всадник Летающего Дракона».
Таритта ответила на вопрос Флопа, и, поскольку она не решалась продолжить, Юлиус сделал вывод вместо нее. При этом выражение лица Флопа серьезно напряглось.
Учитывая, что Флоп был молодым человеком, который всегда радостно улыбался, это легкая перемена произвела на Юлиуса странное впечатление. Однако вполне естественно, что выражение его лица стало суровым.
Жители Империи Волакия прекрасно знали, насколько невероятны «Всадники Летающих Драконов».
Флоп: ............
Сразу после начала битвы, благодаря одновременной атаке Юлиуса и «Племени Судрак», летающие драконы, которые приближались первой волной...... мертвые летающие драконы были остановлены. После этого со всеми угрозами с неба, которые время от времени прилетали, надежно справлялись судракийки, в чьи обязанности входила борьба с мертвыми летающими драконами.
Однако это было возможно только потому, что среди их противников не было нежити, выполняющей роль «Всадника Летающего Дракона».
Способности неприрученных летающих драконов были несравнимы со способностями драконов, которые объединились со своим всадником.
Всадник и летающий дракон, вероятно, смогли бы одолеть в схватке даже стаю из сотни летающих драконов. Вот какими исключительными были всадники, которые тактически использовали небо.
......Однажды в прошлом Юлиус уже скрещивал клинки со «Всадником Летающего Дракона».
Тогда ему чудом удалось одержать победу благодаря помощи Ферриса, который путешествовал вместе с ним, но если бы Юлиус оказался один, то позиции победителя и проигравшего наверняка бы поменялись местами.
Вряд ли в Империи найдется еще один «Всадник Летающего Дракона» такого уровня, однако если на фронте войны с нежитью появятся не просто мертвые летающие драконы, но и всадник, то ситуация полностью изменится.
Флоп: Всадник и его любимый дракон, ожившие вместе... конечно, поскольку такой прецедент крайне редок, можно предположить, что небо над городом еще предстоит захватить.
Это мнение Флопа, по всей видимости, было верным, если проанализировать текущую ситуацию с осадой.
Хоть они и представляли угрозу, однако всадникам и их летающим драконам требовалось много времени, чтобы построить доверительные отношения, поэтому, если человек и дракон не станут единым целым, их истинная ценность не сможет проявиться.
Это правило нельзя было игнорировать, пусть даже они мертвецы, которых воскрешали по принципам, выходящим за рамки разумного.
Без всадника-нежити и мертвого летающего дракона, которые были вместе еще при жизни, феномен "езды на мертвом летающем драконе" не мог быть реализован.
Скорее всего, именно по этой причине в небе Укрепленного Города не было видно «Всадников Летающего Дракона».
Юлиус: ...Но, по иронии судьбы, единственный редкий случай, когда это произошло, пришелся на самого грозного «Всадника Летающего Дракона».
Отрицанием этой слабой надежды было существование всадника-нежити на мертвом летающем драконе, в чем Юлиус убедился воочию.
Нежить, появившаяся в разгар битвы на соединенных драконьих повозках...... Балрой Темегриф, восседавший на своем любимом драконе-нежити, с которым он был вместе еще при жизни, ворвался в гущу врагов со всей своей мобильностью.
Если бы он участвовал в этом сражении, то, вполне вероятно, уничтожил бы линию фронта Укрепленного Города в одиночку.
Даже если в данный момент он еще не появился, такую возможность нельзя было исключать.
Флоп: ......Не думаю, что вам стоит об этом беспокоиться.
Юлиус: Флоп-доно?
Флоп: Все было бы совсем по-другому, если б воскрешали и других «Всадников Летающего Дракона», однако я не думаю, что вам стоит беспокоиться о появлении Балроя.
Тоном и выражением крайней убежденности Флоп опроверг бдительность Юлиуса.
Юлиус насупил брови, а Таритта, выпуская стрелы в прильнувшую к стене нежить, заговорила,
Таритта: Почему ты так в этом уверен?
Флоп: Потому что Балрой знает, что мы с Медиум были в соединенных драконьих повозках. Естественно, он будет думать, что мы находимся и в этом Укрепленном Городе. Ему будет нелегко прийти и разгромить это место.
Таритта: Это...
Флоп ответил, закрыв один глаз, на что Таритта растерялась.
Юлиус был согласен с реакцией Таритты. Нельзя было сказать, что доводы Флопа обладали какой-то убедительной силой. Если он надеялся на эмоции и сострадание Балроя-нежити, то......,
Юлиус: К сожалению, надежды на человечность, которой он обладал при жизни, скорее всего, нет. Мысли зомби... мысли нежити искажены. Если бы не это, столько мертвецов не согласились бы участвовать в разрушении собственной страны.
На самом деле, нежити мобилизовалось так много, что они покрывали равнины до самого горизонта.
Было трудно представить, что вся эта нежить еще при жизни искренне ненавидела Империю Волакия и стремилась исполнить свое давнее желание, как только оживет.
Естественно было подумать, что воскресивший их заклинатель манипулирует нежитью ради собственной выгоды.
Когда Юлиус заметил это, Флоп почесал щеку со словами: "Да" и кивнул.
Флоп: Я придерживаюсь того же мнения, что и «Безупречный»-кун. Прежде всего, мысли всех умерших людей были изменены. Но все же я заметил, что некоторые стороны Балроя остались неизменными.
Юлиус: То есть, вы хотите сказать, что Балрой-доно сохранил свои эмоции и сострадание?
Флоп: Я бы ох как удивился! Однако дело не в этом, «Безупречный»-кун. Хотя, думаю, вам с Тариттой-сан легче заметить это, чем мне.
Таритта: Нам?
Не имея ни малейшего представления, о чем он, Юлиус и Таритта обменялись взглядами.
То, что не Флоп, у которого при жизни были общие отношения с Балроем, а именно Юлиус, чей клинок столкнулся с его копьем, и Таритта, которая и лица-то его никогда не видела, могли заметить, было......,
Флоп: ......Стиль боя.
Юлиус: ............
Флоп: Даже если мысли нежити меняются по сравнению с тем временем, когда они были живы, лишение стиля боя сделает воскрешение данного человека бессмысленным. Поэтому все умершие имеют тот же стиль боя, что и при жизни. Или я ошибаюсь?
Юлиус: ...Не могу ничего сказать наверняка, но это имеет смысл.
Не то чтобы он был хорошо осведомлен о том, какие формы в течение своей жизни принимала нежить, но предположение Флопа могло быть верным.
Услышав утвердительную реакцию Юлиуса и Таритты, Флоп улыбнулся.
С нотками ностальгии и печали, это была ужасно меланхоличная улыбка.
Флоп: Балрой мог явиться сюда раньше всех и обстрелять жизненно важные точки этого города. Однако «Магический Стрелок» Балрой Темегриф не стал выступать в качестве авангарда. Именно поэтому я считаю, что Балрой не собирается появляться на этом поле боя.
△▼△▼△▼△
......Балрой Темегриф был принципиальным человеком, который терпеть не мог, чтобы его подчиненные безрассудно гибли понапрасну.
Однако это не означало, что он ненавидел «Закон Железа и Крови», установленный в Волакии, и не означало, что он был филантропом, выступающим против империализма.
Имперский образ мышления, в котором сильные почитались, а слабые угнетались, был довольно удобен для Балроя, родившегося в скромной семье простолюдина. Для него не имело смысла использовать эту конструкцию общества, чтобы подняться в мире, а затем, получив статус, перевернуть его.
Но, впрочем, сам Балрой не задумывался об этом так глубоко, и он не был особым приверженцем империализма. Просто ему повезло, что то, что уже было, соответствовало его натуре и талантам.
Следовательно, ненависть Балроя к напрасно гибнущим солдатам в конечном счете не имела отношения к империализму.
Такой образ мышления Балрой приобрел благодаря учениям, переданным ему другими людьми.
......В формировании характера Балроя большую роль сыграли два человека.
Первый обнаружил в нем многообещающие таланты и выбрал его, даровав ему такие возможности, как получение образования и встреча с его любимым драконом; это была его благодетельница Серена Дракрой.
Второй использовал ничего не понимающего Балроя, еще совсем юного мальчика, чтобы успешно расправиться с теми, кто преследовал его за воровство; встретив воплощение самого озорства, он стал для него кем-то вроде старшего брата, — это был Майлз.
Благодаря его встречам и дням, которые он провел с этими двумя, сочетавшими в себе качества, как подобающие, так и не подобающие Империи, сформировался характер человека, известного как Балрой Темегриф.
И, став сформированным, человечность Балроя терпеть не могла напрасной смерти подчиненных.
Подчиненными считались те, кто находился в пределах его досягаемости, иначе говоря, его люди. ......Он ненавидел, когда его люди приносились в жертву.
Именно поэтому, участвуя в восстании, организованном для удобства Императора, когда шансы на победу были определены заранее, Балрой не взял с собой никого из своих подчиненных, а отправился лишь в одиночку.
В конце концов, из-за этого Балрой и лишился своей жизни, так что решение его было ошибочным.
......Если начнется сражение, то неизбежно погибнет и враг, и союзник.
Он забирал жизни других. Он не имел права говорить, что хотел бы, чтобы это правило не касалось только его людей. Однако если бы он попытался добиться этого, то не стал бы надеяться на помощь со стороны, ибо сделать это можно было только собственными силами.
Поэтому Балрой Темегриф пришел к выводу, что он - самый быстрый стрелок.
Когда крылья его любимого дракона развевались над небом, он открывал идеальную щель и расстреливал существ, которые были жизненной силой и сердцем противника...... это был лучший способ исполнения его желаний.
Балрой был имперцем. Сколь бы ни гибло его врагов, в груди его ни капли не болело.
Однако он не хотел, чтобы гибли его люди. Вот почему снайперская стрельба Балроя была направлена на скорейшее завершение. Не обращая внимания ни на врагов, ни на союзников, он был уверен, что это лучший способ избежать потерь среди своих людей.
Поэтому......,
ᅠ
Балрой: ......Хорошо, Карильон.
Откликнувшись на зов своего любимого дракона, Балрой встал с края кровати.
В постели пред ними тихо спала Мэделин. ......В данный момент ее сознание находилось внутри Драконьей оболочки, Мезореи.
Нет нужды говорить, что неистовая сила «Дракона» была слишком чрезмерна, чтобы использовать ее в столице Империи.
Но пугало то, что, с учетом врагов, которые потенциально могли противостоять Дракону, нельзя было с уверенностью говорить о "чрезмерности".
Балрой: Понимаю, когда-то и я служил, но вы, ребята-имперцы, совсем уж спятили.
«Дракон» считался самой выносливой формой жизни, поэтому было удивительно представить себе монстров, способных не только с ним потягаться, но и даже его превзойти.
Учитывая присвоенный ему титул, Балроя причисляли к этим монстрам, однако он не считал, что обладает такими же навыками, как и те, кто возвышался над всеми остальными.
Только вот между силой и победой не было абсолютно никакой взаимосвязи.
Погладив небесно-голубые волосы на лбу Мэделин, Балрой направился к балкону, где ждал его любимый дракон. На полпути он схватил копье у стены, после чего Карильон повернулся к нему спиной, и, сложив крылья, встал на белый балкон.
Когда Балрой погладил одно из его крыльев, Карильон прильнул к его плечу своей длинной шеей.
Именно такие отношения связывали их с тех пор, как Карильон вылупился из яйца. Повадки Карильона не изменились со времен, когда он был еще маленьким, слабым летающим драконом.
Балрой: Привычки и предпочтения не изменятся, хоть умри... Хотя, думаю, говорить за других я не могу.
Сказав это самоироничным тоном, он поднял руку, которой поглаживал крыло, и крепко похлопал по спине Карильона. Когда Карильон по этому сигналу чуть опустился, Балрой галантно вскочил ему на спину и повернулся лицом вперед.
С балкона Кристального Дворца открывался потрясающий вид на огромную столицу Империи: прекрасно организованный городской пейзаж был опустошен, разрушен и весь пропитан атмосферой поля боя.
Подобная атмосфера царила не только в столице, но и во всей Империи...... особенно сильной она была вокруг Укрепленного Города, куда были направлены огромные армии нежити.
Гаркла приняла беженцев и имперских солдат, эвакуировавшихся из столицы Империи, и теперь там разворачивалась ожесточенная битва. Первоначально Балрой также должен был участвовать в осаде этого города.
Однако......,
???: «......Потеря нервов - пока я только в процессе постижения этого чувства. Так как есть опасения, что ты не сможешь проявить свои обычные способности, такой вариант нельзя назвать подходящим. Командование: Требуется.»
Заклинательница, возродившая Балроя...... «Ведьма», Сфинкс, сказала это, решив оставить Балроя в столице Империи. Она не столько беспокоилась за Балроя, сколько хотела постичь вкус неведомых ей ощущений, кои впервые зародились в ней самой.
Разумеется, Балрой рассчитывал контролировать перешедшую на эту сторону Мэделин, чтобы заполучить в союзники «Облачного Дракона», Мезорею.
У него было несколько возражений по поводу возлагаемой на него обязанности, однако даже без этого Балрою было удобно оставаться в столице Империи.
Ибо в этом случае ему не придется сталкиваться со своим братом и сестрой, которые, скорее всего, уже вошли в Укрепленный Город...... нет, причина была не в этом.
Так считала Сфинкс, а также сам Балрой, однако......,
Балрой: Если это Его Превосходительство, то он обязательно явится сюда, не так ли?
Тот Винсент Волакия, которого знал Балрой, был хладнокровным, суровым Императором.
Даже если в мирное время Император во дворце не двигался с места, он всегда норовил твердо стать на ноги в месте окончательной развязки. Это касалось не только Винсента - так было принято у всех Императоров Волакии.
Это также можно назвать влиянием «Закона Железа и Крови», который считался Путем Империи.
Таким образом, несмотря на то, что Винсент ненавидел Волакию больше, чем кто-либо другой, он постарается добросовестно исполнить свой долг Императора, а потому прибудет в столицу Империи, во что бы то ни стало.
Чтобы уничтожить зачинщицу «Великого Бедствия», Сфинкс, он придет с «Мечом Света» в руке.
Балрой: ......Значит, Чиша меня провел.
В момент зарождения «Великого Бедствия», в ситуации, когда он еще не осознавал ни существования нежити, ни самого себя, хотя более идеальной возможности и быть не могло, внезапная атака Балроя не достигла Винсента.
Вмешательство Чиши спасло Винсента, и быстрая победа «Великого Бедствия» была сорвана.
Однако......,
Балрой: В следующий раз никто не послужит щитом Его Превосходительству.
Он ни за что не упустит свою следующую возможность.
Если Винсент явится в столицу Империи, Балрой точно прострелит ему сердце. Как только он сделает это, надежда Империи Волакия рухнет.
И, таким образом, угроза «Великого Бедствия» устремится на север, и тогда даже Королевство Лугуника......
Карильон: ......Кирьярарааах.
В тот же миг рев его любимого дракона привлек внимание Балроя к «Этому».
Балрой: ............
Подняв глаза и почувствовав покалывание на шее, Балрой усомнился в собственных глазах.
Сидя верхом на Карильоне, Балрой искал свою цель - фигуру Винсента - с высоты птичьего полета над столицей Империи, поэтому он напрягал зрение, чтобы разглядеть каждую деталь и не пропустить никаких изменений на поле боя.
Откуда-то из-за пределов бдительности Балроя что-то дерзко нацелилось на Кристальный Дворец.
......Прямо над самым красивым дворцом в мире один за другим посыпались шары пламени.
Балрой: Карильон!
В ответ его любимый дракон мгновенно расправил крылья и, используя силу взмаха, взмыл в небо столицы Империи. С каждым мощным взмахом крыльев его скорость и высота стремительно возрастали, и, увлекая за собой Балроя, мертвый летающий дракон поднялся в небо.
Словно для того, чтобы преградить путь взлетающему Балрою, на них неумолимо сыпались огненные шары размером с человека. ......И в их сторону он направил свое копье.
Балрой: Не дам!
Наконечник копья в руке Балроя засиял слабым светом, когда он направил его в небо, и в это мгновение выпущенная пуля света столкнулась с нисходящим пламенем, в результате чего небо окрасилось красным взрывом.
Выстрел был не один. Последовал второй, а за ним еще третий, и так до тех пор, пока тринадцать шаров света не сбили пылающие сферы; с громоподобным звуком, объявшим небеса столицы, Балрой и Карильон пробились сквозь бушующее пламя взрыва.
Балрой: О чем ты только думаешь?
Огненный дождь был сметен, однако же Балрой был поражен мастерством своего противника.
Если бы огненные шары летели прямо на дворец или по параболе, как стрела или камень, местонахождение врага без труда можно было бы определить из Кристального Дворца. Причина, по которой глаза Балроя не смогли этого сделать, была очевидна: огненные шары появились издалека, пролетели над густыми облаками столицы Империи, а затем, как только оказались прямо над Кристальным Дворцом, устремились вниз.
Если облечь это в слова, то все было просто и понятно. Однако, по сравнению с реальным исполнением, разница была как между небом и землей...... бросить камень выше облаков и попасть в цель с расстояния в несколько километров - подвиг еще более чудовищный, чем тот, что можно выполнить без помощи рук.
Однако Балрой занимал положение, которое, хоть и редко встречалось в Империи, позволяло использовать магию, пусть и специализированную только для одного трюка.
Балрой: Придется отплатить тебе тем же!
Покончив с огненными шарами, которые пронзили облака и упали вниз, Карильон воспарил в небеса. Крепко держась за его спину, Балрой переключил свое внимание на дальний юг столицы Империи.
К югу от Кристального Дворца территория вокруг ворот столицы Империи охранялась Мезореей. По расстоянию и углу, под которым появились огненные шары, он определил, что враг находится немного западнее...... левый глаз Балроя-нежити, окрашенный в черный цвет с золотой радужкой внутри, слегка дрогнул.
Это произошло не из-за перемен в лице Балроя, а из-за изменений в атмосфере, которая окружала его левый глаз.
Используя магию для изгиба света, Балрой создал оптический прицел. Посмотрев в него левым глазом, он внушительно направил острие своего копья в ту сторону.
Обеспечивая снайперский угол и расстояние за счет скорости своего летающего дракона, он специализировался на одном единственном трюке - стрельбе пулями света на сверхдальних дистанциях - а в сочетании со световым прицелом, который не позволял ему терять цель из виду, Балрой сражался.
Если представить себе открытую равнину без препятствий, то световые шары Балроя могли поразить движущуюся цель с расстояния нескольких километров.
Балрой: ............
На этот раз Балрой закрыл правый глаз и сосредоточился на левом.
Несуществующий прицел из изгиба света гулял по городскому пейзажу столицы и, пролетев еще дальше, настиг фигуру врага, который кинул эти пылающие сферы в сторону Кристального Дворца......,
Балрой: ......Меди.
С хриплым голосом Балрой Темегриф навел прицел на эту фигуру.
Золотые волосы, сверкающие подобно солнечным лучам, развевались на ветру, и, когда она поднялась в небо в объятиях мужчины с длинным плащом, ее голубые глаза устремились на Балроя, коего она не должна была видеть.
И тут, отчетливо уловив далекие слова этих губ, сердце Балроя екнуло.
Медиум: Господи, я больше не позволю тебе уходить, куда вздумается. Спускайся и поговори со мной как следует, браток Балро.