Перевод/редактура: exson_Lia
Короткие чёрные волосы, вытянутое туловище с короткими ногами, и глазами санпаку. Столь злыми, что казалось, словно тот только что кого-то убил.
Эти черты нельзя было ни с чем спутать. И их обладатель смотрел сверху вниз прямо на Нацуки Субару, сидящего на белом полу.
— ...
Ошеломленный юноша пристально разглядывал лицо незнакомца.
Куда не гляди – оно так знакомо… но всё же выглядело немного иначе. Вероятно, потому, что в прямом смысле этого слова он не привык видеть себя таким образом.
Ему было обыденно своё отражение в зеркале или на водной глади. А человеческие лица не совсем симметричны, отсюда и возникает едва заметная разница.
Поэтому...
— А, понял. Не как в зеркале, поэтому так непривычно, да? Тогда это больше похоже на то, когда смотришь на себя на фотографии или на видео.
— Тц!
— А? Что, ты о том же подумал?
От этих слов у Субару дёрнулась щека. Собеседник ловко уловил, что он чувствовал, даже казалось, будто бы его мысли только что прочитали.
■■■■■■ тут же ёкнуло, но спорить было бессмысленно — ни вреда, ни пользы. Да и на самом деле, для него был важен не этот сиюминутный разговор.
Назревало нечто куда более серьёзное, способное всё перевернуть...
— Тогда ещё раз... здарова, братан.
— ...
— Хотя нет, «братан» звучит немного не так. Точнее будет... здарова, другой я.
Этот человек небрежно поднял одну руку, поприветствовав юношу… Хотя, описывать его таким образом в корне неверно. Всё же, это не был какой-то посторонний. Даже определение «Близкие отношения» было бы неподходящим для их связи.
Ведь там, без сомнения, стоял «Нацуки Субару» с точно таким же лицом, как у Нацуки Субару.
— «Нацуки Субару».
— Что-то интонация у тебя странноватая. Да и называть себя полным именем... хотя, а как иначе обращаться, ума не приложу. В манге такие ситуации довольно часто встречаются, но в жизни — та ещё задачка.
— «Нацуки Субару»!
Испытывая гнев от беззаботных реплик «Субару», Субару вскочил на ноги. Он попытался схватить того за воротник, но ноги тут же подкосились.
Колени ослабли, и он потерял равновесие...
— Осторожней, опасненько...
— Тц, не трогай меня!
Стоявший напротив «Субару» подхватил его падающее тело. В тот момент, когда их руки соприкоснулись, Субару ощутил невыносимое отвращение и оттолкнул противника.
Он отступил на пару шагов, не сводя с него свирепого взгляда.
— Почему ты здесь... и вообще, где это я?!
Он обвёл рукой белоснежный мир вокруг.
Белое и пустое пространство — это место было в точь-в-точь как колыбель Од Лагуны, где он столкнулся с Архиепископом Греха Чревоугодия, Луи Арнеб.
— Чёрт!
В голове всё перемешалось.
Встреча с Луи произошла не так уж давно по реальному времени в башне.
Однако для Субару, совершившего бесчисленное множество попыток преодолеть пять препятствий, это событие казалось чем-то из далёкого прошлого.
Более того, он пережил жизнь и смерть «Нацуки Субару» в «Книгах Мёртвых» свыше двадцати раз. Их содержание включало как короткие промежутки, где циклы проносилось менее чем за пять минут, так и период, где больше года ничего не происходило.
Он жадно поглощал и впитывал их одну за другой. Неудивительно, что его восприятие исказилось.
Течение времени стало размытым, и теперь его ждала совершенно неожиданная встреча.
Субару широко раскрыл глаза и, яростно размахивая руками, закричал: — Какого чёрта я здесь делаю?!
— Это доказательство того, что ты догнал меня.
— ...
— Ты прочёл все «Книги Мёртвых» и догнал меня. Всё, чего ты не знал, то, что ты должен был увидеть, и пережить заново. Мою… жизнь в другом мире.
— Ха...
Ответил тот спокойным тоном задыхающемуся от крика Субару. Глядя на такую невозмутимость, юноша стиснул зубы.
Это самодовольное лицо, эта всезнающая манера речи, — всё это выводило из себя.
И вообще, что только что сказал этот ублюдок своей мерзкой рожей?
— Я... догнал тебя?
— Да. Теперь нет ничего обо мне, чего бы ты не знал. Поэтому...
— Не неси чушь!!!
— ...
— Я догнал тебя? Что за бред! Не ври! Ещё нет! Самого главного, самого важного я до сих пор так и не узнал!
Вытаращив взгляд, на этот раз Субару действительно вцепился ему в воротник.
«Субару» не сопротивлялся — уставившись в его глаза, он позволил притянуть себя так близко, что их дыхание слилось воедино.
— ...
В глазах точной копии его самого отражалось его собственное лицо. В тот миг, когда он это осознал, того накрыла волна тошнотворного отвращения.
Было ли это отвращение к себе или к стоящему перед ним «себе» — ответа он не знал, да и не пытался его найти.
Он лишь продолжал смотреть на него в упор, скалясь.
— Отвечай! Раз уж ты здесь, это даже очень кстати! Отвечай! Должна же быть причина, почему ты стал... собой! Я не смог этого увидеть. Не нашёл. Этого…
— Причина, почему я стал мной?
— Да! Должен был быть какой-то толчок, из-за которого ты стал... тобой. Ты… ты...
— Но ведь ты это тоже видел, да?
«Субару», которого держали за воротник, безропотно смотрел на Субару.
Он даже не пытался высвободиться из его хватки, и это вызывало у Субару мнимое ощущение, будто его вовсе не воспринимают всерьёз.
Будто на него смотрят свысока, с более высокой ступени...
— Прекрати так смотреть!
— Гуах!
Субару со всей силы ударил кулаком по этой самодовольной физиономии.
Резкий удар отбросил «Субару» в сторону. Ни о какой ответной боли, возвращённой Субару с той же силой, не могло быть и речи.
Боль, которую испытал «Субару», была только его — его собственной раной.
Она отличалась от той, что испытал бы Нацуки Субару.
— Говоришь так, будто всё знаешь... теперь я понял.
«Субару» опустился на одно колено. Глядя, как он приложил ладонь к ушибленной щеке, Субару всё понял.
Этот человек перед ним, говорящий всёведающим тоном, без сомнения…
Если это место — колыбель Од Лагуны, Коридор Воспоминаний, то разве не его следовало опасаться в первую очередь?
— Ты... Луи? Архиепископ Греха Чревоугодия! Это опять ты, да?!
— Я?
— Не притворяйся!
В прошлый раз, когда они столкнулись в Коридоре Воспоминаний, Луи всячески пыталась отделить Субару от «Нацуки Субару», чтобы целиком поглотить его сущность.
Тогда ему чудом удалось избежать её клыков, но сдавайся они так легко, их бы не называли Архиепископами Греха.
Он уже видел, насколько отвратительны и безнадёжны Архиепископы Греха.
Петельгейзе, Регулус, Сириус, Капелла — все они были худшими из худших, моральными уродами. Лай, Лой и Луи не были исключением.
Если Луи, поджидавшая его в «Книге Мёртвых» Рейда, каким-то образом проникла и в «Книгу Мёртвых» «Нацуки Субару»...
Тогда становится ясно, почему она так открыто ждала его здесь.
— В этом вся правда, да, Чревоугодие?! Луи Арнеб! Ты можешь менять облик, так что сбить меня с толку таким образом для тебя проще простого!
Опираясь на украденные у других «воспоминания» и «имена», Полномочие Луи Арнеб позволяло ей присваивать не только навыки противника, но даже его облик, переваривая и делая своим.
Эта мерзость в полной мере проявилась и в башне. Неудивительно, если местом её проявления стал Коридор Воспоминаний.
— Так ты собираешься сожрать меня и на этот раз захватить окончательно? Какая настырная, даже после того, как тебя однажды отшили... Так сильно хочешь «Посмертное Возвращение»?!
Он без колебаний произнёс фразу «Посмертное Возвращение».
Произнося её, он словно заново переживал воспоминания о тех невыносимых, многочисленных муках. Наказание, за которым следовала ужасная боль, будто бы сердце невероятно сильно сжимают. Но если бы страдал только он — это ещё можно было бы вынести… По сравнению с тем, когда это затрагивало Эмилию или окружающих.
Однако, подавив мимолётный страх, Субару закричал — но кары не последовало.
Стоящий перед ним «Субару» тоже не выказывал никаких признаков того, что его сердце сжимают. На мгновение даже показалось, что он этого опасался. Субару заметил его облегчение от отсутствия Длани Ведьмы. Это бесило.
То же выражение лица, те же чувства… Словно ему навязывали, что он и его собеседник — один и тот же человек.
— Тц! Да пойми ты наконец! Неужели это такая уж потрясающая сила? Сила, которой стоит восхищаться?! Всего лишь возможность умереть и начать заново. Умереть и начать заново... ни больше, ни меньше. Если я, тот, кто её использует, — дерьмо, то и результат будет дерьмовым! Поэтому...
— ...
— Поэтому я не мог их спасти... Всех погубил. Из-за моей слабости все страдают. И сейчас, я снова никого не смогу сберечь!
«Посмертное Возвращение» — паршивая штука…
Именно так, дерьмовая, отвратительная сила.
Гораздо лучше было бы обойтись без неё. Была одна Ведьма, которая твердила, будто эта сила прекрасна, будто она — лучшее, что есть на свете, но я был категорически не согласен.
Дай муравью пушку — он не сможет ей воспользоваться. В конце концов, это просто ему не по силам.
Я слабый, жалкий, одинокий ребёнок, который только и умеет, что плакать и капризничать.
То, что говорили Ведьмы на том чаепитии во сне, — правда. Ничего не поделаешь. Слаб. Не могу осилить. Не могу использовать. Чревоугодие, которое этого не понимает, и Ведьма Жадности — обе дерьмо.
Сколько раз меня обманывали, сколько раз топтали мои надежды, сколько раз разбивали моё ■■■■■■, чтобы я наконец научился?
Почему, даже после после стольких обманов, растоптанных надежд и разбитых ■■■■■■, я всё ещё хотел продолжать?
«Посмертное Возвращение» раскрывает только самые отвратительные стороны этого мира.
Показывает несправедливость, абсурд, судьбу, от которой хочется отвернуться.
И всё же, почему...
— Я люблю их всех.
Субару выкрикнул это, словно проклятие, и тут же рухнул на колени, поникнув головой.
На эту жалкую, всхлипывающую мольбу «Субару», покачивая головой, ещё раз повторил:
— Я люблю их всех. Поэтому я не могу остановиться.
— ...
Стерев пальцем красноту с ушибленной щеки, «Субару» поднялся вместо Субару.
Та же одежда, тот же облик, лицо и имя, но даже так он казался совершенно другим «Нацуки Субару»… Глядя на Нацуки Субару, он сказал: — Честно говоря, лишь от одной мысли о том, каково тебе, становиться не по себе. Ты вернулся к самому началу, первому уровню, а начинать приходится с шестого. Все твои жалобы — я их понимаю. Потому что это те же раны, которые мне не раз пришлось испытать.
Это было лицо человека, много раз сталкивавшегося с нехваткой сил и знаний. Нет, он действительно проходил через это снова и снова.
Поражения, что пережил «Субару», его боль и горе «смерти» — Субару всё это знал. Он видел это своими глазами, прочувствовал каждой клеткой тела и ■■■■■■■.
И именно потому, что он прошёл через всё это сам, именно потому, что знал: это не ложь — он не мог принять слова «Субару». Не хотел принимать.
— Если бы я был сильнее, если бы я был умнее, если бы я был лучше, лучше… Обидно, да?
— Говоришь так, будто всё понимаешь! Что ты... что ты вообще обо мне знаешь?!
— Знаю. И ты должен понимать, что я знаю. Бессмысленный спор, на самом деле. И для меня, и для тебя.
— Тц!
В его возражениях не было силы. Естественно.
Возражение — это когда ты отвергаешь мнение оппонента, отметаешь его как неубедительное и сокрушаешь его, доказывая, что он неправ. Для этого нужна воля.
А направить её на «Субару» нынешний Субару не мог.
Потому что он знал.
Знал, что это не ложь и не обман, а вся суть «Нацуки Субару».
— Не стоило мне смотреть твои воспоминания...
— Самовольно заглядывать в чужой дневник, а потом так говорить — это уже слишком.
— Не стоило мне смотреть твои воспоминания!
Услышав недовольный голос «Субару», Субару крепко сжал кулаки.
«Субару», который, несмотря на драку и ругань, не переставал пытаться вести диалог, казался гораздо взрослее него. Возможно, это и естественно.
Ведь на самом деле «Субару» должен был быть на год старше.
К тому же, он приобрёл богатый опыт в другом мире, пережил множество «смертей», и, сверх того, завёл немало уз, чтобы достичь своего нынешнего положения.
И всё же...
— Не стоило мне смотреть твои воспоминания... тц!
Снова и снова Субару повторял эти слова.
На это сожаление «Субару» ничего не ответил. Субару, не ожидавший ответа, продолжал, словно в бреду:
— Я хотел видеть в тебе надежду. Думал, что если ты — потрясающий парень, и я пойму, что именно поддерживает твою крутость, то я тоже смогу так же. Но...
Но он всё понял.
Всё увидел.
Он осознал, что «Нацуки Субару» — такой же слабый и ничтожный парень, как и Нацуки Субару, стоящий здесь.
Обычный человек, который просто встретил людей, которых Субару не знал, пережил истории, которых Субару не знал, и увидел пейзажи, которых Субару не знал, за то время, которого Субару не помнил.
— Я хотел раскритиковать тебя и сказать что-нибудь убедительное.
Но он не мог этого сделать.
— Потому что я понимаю твои чувства… Ведь ты — это я.
Он видел мир, который видел «Нацуки Субару», мир, который тот испытал.
Он видел все раны, которые получил «Нацуки Субару», чтобы полюбить этот мир, людей, живущих в нём, Эмилию и остальных, и продолжать любить их.
Он заблуждался. Ошибался.
Поскольку речь идёт о нём самом, возможно, правильнее будет сказать «переоценивал себя».
Иллюзия того, что «Нацуки Субару» — сверхчеловек, была разбита и отброшена.
— Да, я знаю! Я знал! Что ты... что ты снова и снова поднимаешься, что не сдаёшься, сколько бы раз ни умирал — просто потому, что не можешь иначе!!!
Точно так же, как и Субару, «Субару» много раз сталкивался с непреодолимыми стенами.
Каждый раз он умирал, снова и снова накапливая «смерти», менял обстоятельства, способы знакомств и связи — так «Субару» преодолевал трудности.
Вот и всё.
— После всего, что сказала Рем, найдётся ли хоть кто-то, кто не поднимется?! Отто ударил меня, и я понял, что зазнался! То, что папа и мама так обо мне думают, я всегда знал! Ведь это мои папа и мама!
Пейзажи, которые прошёл «Нацуки Субару», и поводы, необходимые для их преодоления — это не то «нечто», чего искал Субару. Это были лишь накопленные им желания, которые нельзя было отрицать.
— Я люблю Эмилию. Хочу её защитить. Хочу быть с ней. Она захотела сделать меня своим рыцарем. Я был счастлив. Я хочу похвастаться, что та девушка, которая боится что её возненавидят, может без всяких страхов гулять, зная, что все её любят! Я наконец-то смог вызволить Беатрис. Хочу сделать её счастливой — настолько, насколько раньше она страдала. У этой девочки, у неё есть право на счастье!
Поэтому...
— Ты не можешь сдаться просто потому, что ты всех любишь! Придурок! Почему ты не сверхчеловек?! Почему ты так и остался таким глупым ребёнком?!
— ...
— Будь сильным, как Райнхард! Стань таким же способным, как Юлиус! Если не можешь, то будь полезным, как Феликс! Почему бы тебе не достичь мастерства хотя бы в чём-то одном, как господин Вильгельм?! Если бы у тебя было хоть что-то…
Потратив время и испытав боль, он осознал лишь одно.
«Нацуки Субару» — обычный человек, у которого на руках те же карты, что и у нынешнего Субару. И даже он играет ими неумело, и даже ему не везёт в этой игре.
Хоть что-то...
— Хоть что-то...
Пробормотал он ослабевшим голосом.
Ничего из этого, ни одного даже, не получить ему в руки. Он сжал кулаки.
— Ты ведь... не Луи, да?
Прозвучал хриплый, не связанный с предыдущим вопрос.
Услышав его, «Субару» долго молчал, после чего кивнул: «Да.»
— Нет. Я не Луи. «К сожалению» говорить не буду. Мне даром не нужно её вмешательство. То, что у неё отвратительный характер, объяснять не надо, да?
— Да... пожалуй, да.
Тихо ответив, Субару закрыл лицо руками.
Крики, что до этого срывали голос, утихли, и костяшки пальцев, которыми он ударил «Субару», теперь запоздало заныли.
Если это Коридор Воспоминаний, то тело здесь не должно быть реальным, так что чувствовать боль — это как-то нелогично.
Да, боль, «смерть» — они всегда нелогичны и невыносимы…
Именно поэтому Архиепископ Греха Чревоугодия, Луи Арнеб, ошибается.
Желать такого по собственной воле — это определённо неправильно.
— Почему ты исчез?
— М-м?
— Почему ты исчез? Из-за этого, сколько же мне пришлось натерпеться...
Неисчезающее непонимание и причина, с которой всё началось.
Причина, по которой «Нацуки Субару» исчез, а Нацуки Субару появился.
Что же на самом деле произошло с «Нацуки Субару», ушедшим вместе с памятью?
— Ты исчез, потому что...
— Это была моя глупая ошибка. Я вошёл в «Тайгету», намереваясь найти способ победить Рейда. И всё шло хорошо, пока я не нашёл книгу Рейда, но...
— В тот момент книга Рейда была пуста, и...
— Там я столкнулся с «Чревоугодием». Дальше, думаю, ты и сам всё понимаешь.
«Субару» почесал макушку, вспоминая свой позор.
Столкнувшись с Луи Арнеб в Коридоре Воспоминаний, «Нацуки Субару» лишился «воспоминаний». И так, забыв всё о своей жизни в другом мире, не понимая ни себя, ни чувств окружающих, родился Нацуки Субару.
— Не стоит так себя унижать... Хотя, наверное, это сложно. Ведь ты — это я.
— «Нацуки Субару» — слабый, ничтожный и безнадёжный идиот.
— Согласен.
— Но...
— ...?
«Субару», собиравшийся с кривой улыбкой согласиться с бормотящим Субару, удивлённо поднял брови.
Глядя на «Субару», он продолжил прерванную им фразу.
Это была...
— Ты потрясающий парень, «Нацуки Субару».
…искренняя правда, без всяких прикрас, после увиденных более чем двадцати «Посмертных Возвращений».
— ...
Юноша медленно сузил глаза, пристально глядя на стоящего перед ним «Субару».
Знакомое, надоевшее лицо, даже отвратительное, как ему казалось, но это был он сам. Он сам, и не он сам, он сам, но он не мог считать его собой.
То, что на нём впервые появилось выражение заставленного врасплох, было по-своему приятным зрелищем.
— Самый близкий незнакомец, да?
Немногие люди могут искренне любить себя.
Субару был одним из таких — он себя ненавидел. Вероятно, «Нацуки Субару» ничем не отличался… Субару, «Субару» ненавидел себя.
Но когда он взглянул на «Нацуки Субару» как на самого близкого незнакомца, то, как бы неловко это ни звучало, подумал, что тот крут.
— Слабого, беспомощного, ничего не умеющего, и всё же продолжающего бороться, любящего их всех тебя — я уважаю. Поэтому...
— ...
— В этом и был смысл чтения твоих «Книг Мёртвых».
«Книга Мёртвых» открылась не для того, чтобы он лишь кусал локти от бессилия, жалел об утраченном и вымещал злость на «себе».
Конечно, и не для того, чтобы воплотить в жизнь манию величия — проследить корни сверхчеловека Нацуки Субару и обрести несравненную силу.
А для того, чтобы узнать, что «Нацуки Субару» — обычный человек, признать его поступки и путь.
— Внезапно ты стал таким смущающим.
«Субару», до этого застывший от его слов, неожиданно пришёл в себя.
Он недовольно сузил глаза — нет, скорее, с какой-то неловкостью посмотрел на Субару, затем медленно указал на себя рукой и сказал:
— Сам себя не похвалишь... но, если вспомнить всё, что со мной было, как ты вообще такое ляпнул? Это, можно сказать, Жизнь Нацуки Субару в альтернативном мире с нуля!
— Да, всё таки странное чувство, когда у главного героя такое же имя, как у тебя.
— Всяко лучше, чем если бы героиню звали именем твоей мамы… Нет, я не об этом.
Обменявшись парой лёгких шуток, Субару встретился взглядом с «Субару».
«Субару», выглядевший несколько обескураженным, сказал: — Я уже говорил, но ты точно уверен? Возможность того, что я — подделка Луи, ведь не исчезла полностью.
— Исчезла. Я серьёзно ударил, а ты не вернулся.
— Так возвращаются только в случае с копирующей способностью Янагисавы...
Как и говорил «Субару», это не было серьёзным аргументом.
Однако в этот момент Субару уже отбросил подозрения относительно него.
Вероятно, причиной тому были сказанные им ранее слова.
Он подумал, что даже если бы Луи Арнеб смогла поглотить чужую жизнь от начала до конца, без остатка, она не смогла бы воспроизвести то лицо, тот голос.
Потому что она не способна понять счастье, благополучие, радость.
Поэтому...
— Ей, не способной никого любить, не понять чувств при использовании «Посмертного Возвращения» из-за любви к кому-то.
— ...
Стоящий перед ним юноша замолчал, и Субару издал долгий, мучительный вздох.
Стоило произнести это вслух, как всё вдруг показалось ужасно банальным — просто красивыми словами, ласкающими слух. И всё же другого ответа не находилось.
Поэтому стоящий перед ним «Субару» был, без сомнения, «Нацуки Субару».
— Зачем ты здесь? Ты ждал меня?
Он признал стоящего перед ним «Субару» существом, имеющим те же корни, что и он.
И тогда возникает вопрос: почему два Субару встретились здесь?
На него «Субару», топнув по белоснежному полу, ответил:
— Мы с тобой встретились здесь потому, что это наша единственная точка соприкосновения.
— Наша... точка соприкосновения...
— В башне я, с «воспоминаниями», и ты, без «воспоминаний», пересекаемся только в «Книге Мёртвых» этого цикла. Ни до, ни после этого мы бы не смогли встретиться.
— Значит, вернёмся к изначальному вопросу. Почему ты здесь?
Объяснение «Субару» не укладывалось в голове, и он снова задал тот же вопрос.
Строго говоря, встреча двух Субару здесь не имела смысла. Это означало бы одновременное существование Субару с «воспоминаниями» и Субару без «воспоминаний».
— Правила создания «Книги Мёртвых» — точных мы не знаем.
Собственно говоря, уже само по себе было странным, что книги «Нацуки Субару» увеличивались в количестве с каждой его предыдущей смертью. Такое могло происходить лишь в том случае, если бы сам мир наблюдал за «смертями» «Нацуки Субару» извне и записывал их.
Неужели роль этого наблюдателя исполняла Од Лагуна?
— Но тогда непонятно, почему Луи, находившаяся в Коридоре Воспоминаний, так радовалась, наблюдая за «Посмертным Возвращением». Если это можно было распознать извне...
— Она просто обосновалась в Коридоре Воспоминаний, а не является его хозяйкой. Хозяин там... Судя по сложившейся ситуации, тип с характером похуже.
— То, что тип с паршивым характером, это понятно. Самый вероятный кандидат...
Здесь они оба прервались и сказали в один голос: — Мудрец Флюгель.
Его можно было назвать самым вероятным кандидатом на роль злодея.
Человек, причастный к возведению Сторожевой Башни Плеяд, организовавший «Экзамен» с Рейдом и обрёкший Шаулу на четыреста лет нескончаемых мучений.
Честно говоря, Шаулу жаль. Если бы это было возможно — хотелось бы вырвать её из лап этого так называемого Мастера.
— Значит, причина одновременного существования меня с «воспоминаниями» и без них...
— Это один из тех вопросов, на которые не найдется ответа. Раз уж я здесь, и ты здесь…
— Это... так, да?
Хотя он и нашёл некую зацепку, Субару всё же кивнул, приняв услышанное.
Действительно, это была проблема из разряда тех, у которых нет задающего. Даже если бы удалось прийти к какому-то объяснению, вряд ли нашёлся бы подлинный ответ.
Если уж и нужно было докопаться до сути этого вопроса и найти его, то это...
— Если ты на самом деле не Луи Арнеб, то это не проблема.
— Какая тщательная проверка. Ты мне правда веришь?
— Верю, верю. Ещё больше поверю, если дашь ударить и по другой щеке.
— Ясно. Ну, тогда, я лучше откажусь от столь невыгодной сделки.
Обменявшись непринуждёнными остротами, Субару пожал плечами на слова «Субару».
Такая трусливая тактика ухода от сути разговора была бы еще простительна, если бы исходила от кого-то другого. Но когда она используется самим собой — это становится уж слишком очевидным.
Поэтому Субару нарочно в третий раз задал тот же вопрос:
— Эй, другой я… Зачем ты здесь?
— ...
— «Понимаешь же», не получится сказать, да?
На молчание «Субару» Субару сузил чёрные глаза и пробормотал. В отличие от предыдущих раз, лёгких острот в ответ не последовало.
Вместо этого в чёрных глазах «Субару» отражалось то же сияние, что было с самого начала.
Вероятно, это было то, что называют чувством вины...
— Эй, как думаешь, что происходит при слиянии воспоминаний?
Поэтому Субару намеренно придал своему голосу весёлый оттенок, задавая этот вопрос.
— В таких историях вообще есть ответ на то, кто из двоих и как?
— Не знаю. Как такового точного ответа, кажется, нет.
— По правде, ты, наверное, в этом разбираешься лучше, но разве нет каких-нибудь правил, знание которых дало бы преимущество? О чём-то, что тебе известно больше, чем мне?
— Ты ведь прочёл мою «анатомию»? Пятьдесят на пятьдесят.
— Пятьдесят на пятьдесят, значит.
— Пятьдесят на пятьдесят.
— А что если мы с тобой случайно столкнёмся и взаимоуничтожимся?
— Не говори так. То, что беспокоит тебя, обычно беспокоит и меня...
— Это да. Тогда, кто бы ни победил, без обид, хорошо?
— Ну, я-то буду очень обижен. А раз я обижусь, значит, и ты тоже.
— Ну да, наверное, так и есть. Ха, что-то ■■■■■■ сжалось...
— Что ты сказал?
— ■■■■■■ сжалось... А? Что-то не так?
— ..Нет, наверно, я не так расслышал…
— ...
— ...
— Ах, да. Есть ещё парочка вещей, которые я хотел бы рассказать, на всякий. Можно?
— Ну, выкладывай, раз уж дошли до этого.
— Ты, в основном, знаешь об этом мире больше меня… Хоть чтение «Книг Мёртвых» почти свело это преимущество на нет. Но ведь кое-что изменилось, да?
— Изменилось?
— После того, как я потерял «память», я разговаривал со всеми, узнавал их... Это та часть истории «Жизни Нацуки Субару в альтернативном мире с нуля», которую ты не знаешь.
— ...
— Во-первых, Мейли. У неё там куча своих проблем, та ещё бомба замедленного действия, но с ней можно договориться, так что поговори с ней как следует. Она у меня сейчас на верхних строчках топа.
— А, ясно.
— И ещё, в башне бродит огромный скорпион, на самом деле это Шаула. Выглядит она довольно опасно... но она делает это не по своей воле. Ей тоже помоги.
— Ладно, понял.
— О, кстати, забыл сказать. Когда я встретился с Луи, Рем пнула меня в спину. Тогда я её не помнил, лишь после прочтения книг я вспомнил, какая она... да, как и ожидалось от моей Рем.
— Нет, от моей Рем.
— Нет, моей.
— Моей.
— ...
— ...
— Рам говорила: Когда наступит время таяния снегов, то, что было невидимо, станет осязаемо и проявится… Как и ожидалось.
— Да, пожалуй.
— Насчёт Юлиуса... ну, тут нечего обсуждать. Он не настолько безнадёжен, чтобы мы нам с тобой приходилось ему что-то указывать.
— Да, согласен.
— Спасибо, что извинился перед папой и мамой.
— А, Да.
— Спасибо, что спас Отто и Гарфиэля.
— Ага.
— Петру, Фредерику, всех из деревни Алам… спасибо, что спас их.
— Ага.
— Спасибо, что вывел Беатрис, и взял её за руку.
— ...
— Эмилия...
— ...
— Спасибо, что полюбил Эмилию. Я тоже её люблю. Очень люблю.
— Да, я знаю.
— Нацуки Субару. Я точно знаю, что ты потрясающий парень, так что ты справишься.
— Ага.
— …
— Да... пожалуй.
— ...
— Да… С нами всё будет в порядке.
— Всё будет в порядке, да?
— Да. Всё будет в порядке.
— Я уверен, что ты потрясающий.
— Ах, да, но.... Это… должен сказать…
— ...
— Мои летние каникулы... закончились, да?
Соприкосновение рук — вот такой банальностью всё и завершилось…
— ...
Он вдохнул и выдохнул.
Вероятно, слияние произошло не по правилам… Нет, скорее всего, процесс слияния вообще не был предусмотрен в этом месте.
Само существование Субару, всё произошедшее — было не по правилам.
Поэтому...
— ...
Субару заметил, что по его щекам текут слёзы, только когда одна из капель сорвалась с подбородка.
Почему-то ему не хотелось их вытирать — казалось, что они пролиты не им.
Это были слёзы того, кто сейчас медленно растворялся внутри него.
И так, глубоко дыша, он сосредоточился на своём сознании. То, что запечатлелось в его собственной памяти, — это...
— Тц!
Внезапно перед его глазами вспыхнули двадцать бессознательных «смертей» Нацуки Субару.
Каждая из них — результат его борьбы и метаний в башне... Та часть, о передаче которой он беспокоился, присоединилась.
Присоединилась, но...
— Да ты и сам пережил ту ещё жесть, чёрт возьми!
Другой он рассыпался в похвалах Субару, когда сам прошёл через борьбу и ожесточённые сражения в одиночку, после того как поверил в товарищей. И поглотив всё это, Субару понял.
Действительно, как тот и говорил.
Тобой можно гордиться.
Подавляя это чувство и успокаивая бешено колотящееся сердце, он глубоко вздохнул и кивнул.
Затем Субару поднял голову и посмотрел вперёд.
Это было всё то же белое пространство.
Перед ним была пустота, возникшая в Коридоре Воспоминаний из-за непредвиденной ситуации.
Место, где ещё несколько мгновений назад стоял другой Субару, с которым он соприкоснулся руками.
Прищурившись глазами, он посмотрел вниз, на маленькую, съёжившуюся фигурку.
И затем...
— Ну как? Увидела то, что хотела увидеть? Луи Арнеб.
Тихим голосом он задал вопрос Нацуки Субару, который прочёл «Книги Мёртвых», добрался до этого места и исчез… Нет, он обратился к Луи Арнеб.