Перевод: Энди
¹ Название главы это несколько видоизмененная японская пословица «Трое собрались — мудрость как у Мондзю» (三人寄れば文殊の知恵) означает, что даже обычные люди, объединив усилия, могут придумать что-то стоящее, сравнимое с мудростью бодхисаттвы Манджушри (Мондзю Босацу), олицетворяющего мудрость. В названии главы использована игра слов «悪巧み» (варудакуми — злой умысел, козни) вместо «知恵» (тиэ — мудрость).
Тихо-тихо… Субару, продолжая неотрывно сверлить её взглядом, сглотнул, ощущая, как пот стекает по лбу.
Комната была просторной. В глубине стояли две кровати, а у двери оставалось столько свободного места, что там целиком поместилась бы его комната из прежнего мира.
В этом пустом пространстве аккуратно был сложен привезённый из особняка багаж, но занимал он лишь малую толику всего помещения.
Если бы Субару, застывший посреди комнаты, решил устроить здесь потасовку, ему бы ничего не мешало.
— Ты во что бы то ни стало не собираешься меня пропускать? — спросил Субару, чувствуя, как пересохли от напряжения губы, и стараясь подавить першение в горле.
Голос его был низким, и он старался скрыть дрожь. В ответ на это преграда перед ним, та, что заслоняла ему путь, раскинула руки, полностью скрывая дверь из виду, — её поза выражала непреклонность.
Понимая всю тщетность, Субару всё же с последней надеждой посмотрел на неё умоляющим взглядом. На мгновение ему показалось, что в её глазах мелькнуло смятение, но оно тут же развеялось без следа, уступив место профессиональному долгу.
— Даже если это твоя просьба, я не могу тебя пропустить, — твёрдо заявила Рем, прямо глядя на него.
Субару вздохнул, столкнувшись с её упрямством, и шутливо пожал плечами:
— Ну, Рем, подумай спокойно. Меня вот так оставили, и никаких особых связей у меня нет. То есть, даже если я выйду из этой комнаты, я ничего не смогу сделать. Понимаешь, да?
Субару тараторил, пытаясь словами ослабить бдительность Рем. Та мило улыбнулась на его слова и ответила: — Да, если рассуждать здраво, то от того, что ты просто выйдешь из этой комнаты, Субару, твои желания не исполнятся. Это не то место, куда так легко попасть, да и сомневаюсь, что, даже добравшись туда, ты смог бы что-то предпринять.
— Вот видишь?
— Но это лишь если следовать здравому смыслу Рем.
Резко оборвав его, она, не переставая улыбаться, оглядела его с ног до головы. Под её взглядом, будто ощупывающим его, Субару невольно выпрямился. А она продолжила: — Но в твоём случае, Субару, никогда не знаешь, какая сумасбродная идея придёт тебе в голову для достижения цели. И нельзя исключать, что ты уже нашёл какой-то способ, который мне и в голову прийти не может.
— Твоё это отношение ко мне, нечто среднее между доверием и недоверием, — это просто демонически гениально, а? Но я не настолько выхожу за рамки обыденного, как ты ожидаешь, знаешь ли.
— Если ты так считаешь, Субару, значит, так оно и есть. Для тебя.
Субару попытался мягко оспорить её мнение, но Рем, похоже, уже намертво закрепила в своём сознании определённый образ Субару, и переубедить её было невозможно.
В любом случае, уговорить её словами и заставить уступить дорогу казалось почти невыполнимой задачей. Значит, оставалось только попытаться обхитрить её и силой проложить себе путь.
Это само по себе задачка не из лёгких. Такое начало… страшно подумать, что будет дальше…
Вздохнув и почесав в затылке, Субару задумчиво прищурился, глядя на Рем.
Нет, его взгляд был устремлён за неё — туда, за дверь комнаты в гостинице, через которую ушли Эмилия и Розвааль, оставив его одного.
— Э-э-э, остаться дома?!
После завтрака, когда они вернулись в комнату и едва успели перевести дух, Субару объявили его планы на сегодня, и он невольно вскрикнул от изумления.
Перед поражённым Субару в комнате стояли Эмилия и Рем.
А Эмилия, виновница его возгласа, уперев руки в бока, смотрела на него сверху вниз с видом «а что тут такого?»: — Ты ведь не забыл, зачем приехал в столицу? Убедиться в безопасности твоих знакомых и подлечить тебя самого. Таков был уговор.
— Не, ну а если это немного расширенно истолковать, так, чтобы всё удачно сложилось…
— Ни за что! Это правда не шутки, посторонним там не место. Я даже Рем с собой взять не могу.
Эмилия выговаривала это с непривычной строгостью, и Субару, помня о вчерашнем промахе, не мог найти слов для возражения. Он умоляюще посмотрел на Рем, стоявшую в углу комнаты, но синеволосая горничная лишь покачала головой в ответ на его мольбу: — В этой ситуации даже я не могу быть на твоей стороне, Субару. Такова воля господина Розвааля, да и госпожа Эмилия права. Пожалуйста, пойми.
— Чёрт, никакой поддержки! Но как вспомню вчерашний конфуз, так язык не поворачивается что-то сказать, обидно!
Даже Рем, обычно во всём потакавшая Субару, чётко расставляла приоритеты.
Вчерашний промах — то есть то, что он ослушался и потерялся, — привел к тому, что его передвижения по столице были сильно ограничены.
В этом Субару без всяких отговорок признавал свою вину, так что теперь, когда ему удалось встретиться со стариком Ромом и хозяином фруктовой лавки, это уже не казалось такой большой проблемой. Правда, вспоминая, он сам был в шоке оттого, что все, кого он хотел увидеть, оказались какими-то неопрятными мужиками.
Нет, я же ещё и с Фельт хотел снова встретиться, так что всё в порядке. Если вспомнить всех знакомых из столицы, то трое из четырёх — мужики… а если считать и тех чокнутых, то шестеро из семи! Катастрофа!
При этом, поскольку он не включал Эльзу в список тех, с кем хотел бы встретиться, женская доля никак не увеличивалась. И что ему делать, понаставив столько «флагов» с мужскими персонажами в этой фэнтезийной истории про попаданца?
— Да ладно, «флаг» с главной героиней-то я поставил…
— Опять ты там что-то бубнишь себе под нос. Это очень, очень нехорошо, знаешь ли, — укоризненно посмотрела на него главная героиня, Эмилия, и Субару не нашёл что возразить, лишь притихнув. Убедившись, что от него не последует ни возражений, ни отговорок, та удовлетворённо кивнула: — Времени это займёт не так уж много… хотела бы я сказать, но не знаю, сколько всё продлится. Поэтому поешьте вместе с Рем. Если будете меня ждать, то, боюсь, прождёте слишком долго.
— Пф-ф. Раз Эмилия-тан такая вредная, то и у нас есть свои планы, правда, Рем? Давай сегодня закатим роскошный пир на двоих!
— Нет. Сегодня в меню жареные аблоки и салат из аблок. Аблочный пирог с большим количеством аблочного джема. А после еды будет свежевыжатый аблочный сок.
— Неужели сплошные аблоки?! Ну тебя, Шрам!!
Забыв, что сам притащил девять аблок, Субару мысленно увидел перед собой сурового владельца фруктовой лавки. Мысленно погрозив пальцем его призрачному образу, одобрительно поднявшему большой палец, он отчаянно оскалился:
— Ну и ладно! Аблоки — мой самый любимый фрукт! Серьёзно, это будет аблочная лихорадка! Давай съедим всё дочиста вдвоём!
— Нет-нет, что ты. Рем — горничная, которая предвосхищает любые желания, так что я не стану мешать такому любителю аблок, как ты, Субару, наслаждаться ими. Всё до последнего кусочка отдам тебе.
— Ты вроде бы на моей стороне, а временами так безжалостно меня подставляешь?! — взвыл Субару, поражённый такой манерой Рем не то соблюдать субординацию, не то умело ею пользоваться.
Эмилия задумчиво наблюдала за их комичной перепалкой, но потом встряхнула головой, отгоняя какие-то мысли: — В общем, поручаю всё Рем. Думаю, Розвааль тебя тоже проинструктировал, но будь внимательна. — Она сделала паузу. — Правда, будь очень внимательна.
— Судя по тому, как ты повторяешь это с такой многозначительной паузой, Эмилия-тан, я тебе чертовски нравлюсь! — Субару одобрительно поднял большой палец в ответ на её наставления.
Эмилия, уже привыкшая к этому его жесту, накрыла его протянутую руку своей ладонью. От внезапного прикосновения Субару затаил дыхание. Хотя он уже изрядно привык к общению с ней на близком расстоянии, внезапные прикосновения всё ещё сильно выбивали его из колеи.
Эмилия, похоже, не заметила его замешательства: — Субару. Я не прошу о многом.
— Э, да?
— Прошу тебя, позволь мне верить тебе.
Тихо, почти умоляюще, произнесла она, закрыв глаза, и Субару на мгновение застыл, мысли остановились.
Он мысленно пережевал её слова, проглотил их, осмыслил и попытался представить себе их точное значение и намерение, а потом…
— А, а-а! Конечно, ещё как! Я оправдаю твои ожидания, Эмилия-тан! Я ради этого живу, можно сказать!
Не совсем понимая, о чём именно она говорит, он рефлекторно полностью согласился. Главное — принять, а потом уже действовать.
В ответ на эти его слова, от которых слегка веяло желанием выкрутиться из ситуации, Эмилия с грустью во взгляде своих аметистовых глаз тихо прошептала: — Да… Я верю.
И вот повествование возвращается к началу.
Эмилия и Розвааль отправились в королевский замок, а Субару, оставленный в гостинице под присмотром Рем, посвятил некоторое свободное время переписыванию символов.
Кстати, почти освоив И-глифы, он теперь принялся за изучение Ро-глифов. Если первые соответствовали японской хирагане, то «символы вторые, похоже, были аналогом катаканы. За исключением несколько изменённой формы, принцип был тот же, что и у И-глифов, так что, по его прикидкам, на их освоение уйдёт не так много времени, как в прошлый раз.
Спустя примерно полтора часа после начала переписывания Ро-глифов — сказать, что ему надоело, было бы неверно, так как Субару на удивление получал удовольствие от учёбы, но вот то, что он больше не мог сидеть на месте, было чистой правдой.
Изучение письменности давало ему ощущение, будто он всё глубже проникает в этот мир, и это было неплохое чувство. Именно поэтому он с энтузиазмом, без всяких жалоб, выполнял ежедневные задания.
Но если на другую чашу весов этого энтузиазма ложилась Эмилия, то тут уж и говорить было не о чем.
Рем мягко преградила путь Субару, который поднялся и направился было к выходу из комнаты. Универсальная горничная, одновременно занимавшаяся уборкой, раскладыванием вещей и обучением Субару (с попутными замечаниями), моментально разгадала истинный смысл его фразы «просто выйду цветочки понюхать» и помешала ему.
То есть его замыслом было сбежать из гостиницы и отправиться в замок.
Чувство вины за то, что он собирался нарушить обещание, данное Эмилии, у него, безусловно, было.
Её опасения — если это можно так назвать — оказались верны, и её решение поручить Рем следить за ним очень точно отражало её понимание натуры Субару.
И, понимая всё это, Субару всё равно не мог просто сидеть и ждать в гостинице.
Думаю, она слишком уж боится после всего, что случилось в столице…
О том, какие испытания выпали на долю Эмилии во время её предыдущего визита в столицу, можно было только догадываться.
Вероятно, она прибыла в столицу инкогнито, но враги, охотившиеся за её значком, чуть не лишили её не только этой регалии, но и самой жизни.
Если бы не Субару, её судьба, очевидно, оборвалась бы в тот день.
Вспоминая день их встречи, он не мог не осознавать своего положения.
Субару, внезапно призванный в другой мир и не получивший никакой цели, внешне казался беззаботным и оптимистичным, но что творилось у него внутри — так он был довольно легкомысленным, безрассудным и склонным плыть по течению.
В общем, его внешность и нутро были примерно одинаковы, так что нельзя отрицать, что до нынешнего момента его просто несло течением событий.
Нельзя отрицать, но…
— Пусть я и из тех, кого несёт течением, но направление старался выбирать сам.
Он не отрицал, что его сюда занесло, но у него были и другие варианты, чтобы сюда не попасть. Тем не менее, он здесь, потому что сам так выбрал.
Субару, заброшенный в другой мир без всякой цели.
Именно поэтому, находясь в таком положении, он, смирившись с отсутствием чего-либо, думал так: Раз цели не дали, значит, её можно выбрать самому.
— Я спасу Эмилию.
И не только потому, что она спасла его.
Желание помочь Эмилии шло из самой глубины его души.
— Проще говоря, сила любви.
— Что ты только что сказал? — переспросила Рем, склонив голову набок.
— Ой, прости, как-то серьёзно получилось, второй раз говорить такое немного стыдно, — Субару пожалел о своих словах вслух. Затем он кашлянул, собираясь с мыслями, и напряг все извилины, чтобы преодолеть препятствие перед собой.
Даже если он выберется отсюда, у него не было ни малейшего представления, как проникнуть в замок. Но, так или иначе, если не выбраться отсюда, то и говорить не о чем.
В этом-то и был весь Субару: его не только несло течением, но он ещё и полагался на волю случая.
Впрочем, от этого ситуация не становится лучше.
Преодолеть Рем, стоящую перед ним с раскинутыми руками, как неколебимый страж, — чисто по логике, задача невыполнимая.
Разница в физической силе была очевидна, да и состояние Субару нельзя было назвать идеальным. Большинство хитроумных планов разбились бы о подавляющее превосходство в силе, а никаких особых способностей, способных переломить эту разницу, у Субару не было.
Он даже подумывал жахнуть Шамаком и сбежать под прикрытием дымовой завесы, но без плодов бокко на руках это закончилось бы тем, что он просто пустил бы дым и отключился. Да и само использование плодов бокко ему уже строжайше запретили все в особняке.
В общем, Субару был в тупике. Не обладая ни сверхострым, ни сверхбыстрым умом, он мог придумать лишь один выход.
А именно…
— Ух… неужели, это… Ах!
— Субару?
Внезапно побледнев, Субару приложил руку ко лбу, и его тело сильно качнулось.
Колени задрожали, дыхание стало прерывистым. Рем, увидев такое его состояние, встревоженно протянула руку и осторожно поддержала его за опускающееся плечо: — Что с тобой, Субару? Неужели ты отчаялся от безрассудности собственных замыслов?
— Интересно, какой у тебя рейтинг моей оценки в цифрах?! Ой, нехорошо, нехорошо… Ух-ух, как плохо…
Опираясь на её поддержку, Субару сжал грудь и наконец опустился на колени, тяжело дыша. Рем опустилась на колени рядом с ним: — Теперь уже не голова, а грудь? Ты в порядке?
— А, голова, говоришь? Нет, грудь болит… Это, точно… это оно…
— Атмосфера как-то не очень глубокомысленная, не знаешь почему?
На поверхностные страдания Субару Рем отреагировала довольно суровым беспокойством. Слыша это, Субару ухватился за её воротник, как за спасительную соломинку, приблизил своё лицо к её и, дрожащими губами, прошептал: — М-ма…
— Ма?
— Майонезная… недостаточность.
Неужели не было другого способа? Опять двадцать пять!
Однако, раз уж сказано, нужно идти до конца. Это был непоколебимый принцип Нацуки Субару. Дурацкое мужское упрямство.
— Это абстинентный синдром, который случается у майонезоголиков, когда не хватает майонеза… Благодаря тебе, Рем, он ослаб, но прошёл всего день, как я покинул особняк… не думал, что он так быстро прогрессирует.
— Но… что же мне делать?
— Приготовь майонез… если бы я только смог присосаться к майонезу, моя жизнь была бы спасена… у-ух, как плохо…
Наконец, не в силах даже сидеть, Субару, цепляясь за Рем, повалился набок. Рем положила его голову себе на колени, погладила его по лбу и тихо пробормотала «майонез»: — Нужно принести яйца, масло и всё остальное… но…
— Плохо… я умираю… Прошу, Рем… ты… только ты… моя надежда…
— Только Рем — твоя надежда?
Смотреть на страдающего Субару было невыносимо. Но и отвести взгляд было нельзя — кто знает, что случится.
Рем колебалась, разрываясь между своими чувствами и приказом, но последние слова Субару, похоже, стали решающими.
Она сжала кулаки, решительно прошептала: «Только Рем!» — и…
— Поняла! Предоставь это Рем, твоей Рем!
— Ай! И ещё хрусть!
Рем резко вскочила. Из-за этого Субару упал с её колен, ударившись затылком, а затем ещё и получил пяткой по рёбрам от её решительного шага.
Рем, полная энтузиазма, похоже, не заметила последствий своего бурного порыва. Она быстро собралась: — Итак, Рем немедленно соберёт ингредиенты и приступит к приготовлению майонеза! А ты, Субару, не валяйся на полу, а как следует отдохни в кровати.
— Эти… мучения… с майонезом… не связаны… Агх!
— А? Да, понимаю. Рем обязательно постарается ради тебя, Субару. И тогда, когда всё будет готово… хе-хе, я с нетерпением жду.
Интерпретировав слова корчащегося от боли Субару по-своему, Рем одарила его необычайно милой улыбкой и выбежала из комнаты.
Субару, прижимая руку к груди от боли, проводил её взглядом, убедившись, что цель достигнута. Убедиться-то он убедился, но какое-то время не мог двигаться из-за этого несчастного случая.
Наконец боль начала утихать. Потирая нащупанную шишку на затылке, Субару поднялся, отряхнулся и, оглядевшись, произнёс: — Ну и дурацкий же план, даже по моим меркам, но сработал, даа? Немного беспокоюсь за будущее Рем, но будем считать, что её наивность меня спасла.
Пострадавшие рёбра и затылок были необходимой жертвой.
Если болью удалось проложить путь, то пока что стоит считать это успехом.
— Теперь осталось только оставить ей записку и по-быстрому свалить. Если выйду через дверь и столкнусь с ней, то всё насмарку…
Нацарапав записку на столе, Субару распахнул окно и посмотрел вниз. Комната была на втором этаже, так что, цепляясь за карниз и прочее, спуститься было не так уж опасно. Под окном была малолюдная улочка, так что риск быть замеченным при спуске и принятым за вора, лезущего за нижним бельём, был невелик.
— Ну что ж, пора. Не зря же я в детстве обожал пранковать родителей, пробираясь домой через балкон!
Лазить по стенам домов, цепляясь за трубы и выступы, было его коньком. Протискиваться через зарешёченные окна, изгибаясь всем телом, — навык, приобретённый по необходимости. Он даже самовольно дал этому навыку название «Люди-Резинки».
Покопавшись в этих воспоминаниях, Субару ухватился за подоконник и, почти не колеблясь, соскользнул вниз, на одну из улочек столицы.
Это случилось сразу после того, как он тихонько выбрался из комнаты.
— И всё же, мне немного обидно, что он думал, будто я поведусь на такую уловку, — тихо пробормотала Рем, вернувшись и коснувшись стола в центре пустой комнаты.
Она взяла со стола записку. На ней неразборчивыми, нацарапанными И-глифами было написано: «ПАП ПРИ СМРТ СКОР ВРНСЬ»².
² Оригинальная записка «ちちきとくすぐかえる» (Тити китоку, сугу каэру) означает «Отец в критическом состоянии, скоро вернусь». Это распространённый трюк в японской культуре, чтобы отпроситься или сбежать.
Судя по характеру Субару, она поняла, что это какая-то сложная шутка, не сразу понятная на первый взгляд.
— Можно было и не лезть в окно, рискуя понапрасну. Я бы не стала мешать ему выйти из комнаты.
Вот к чему привела её забота — она собиралась спрятаться в коридоре и проследить, чтобы Субару вышел через дверь. Но, почувствовав, что в комнате никого нет, она вернулась и обнаружила распахнутое окно и записку — было очевидно, что он выбрал опасный путь.
— Ах, Субару, ну что за несносный человек, — прошептала Рем, но выражение её лица, вопреки словам, было каким-то весёлым.
Она взяла записку, оставленную Субару. Что бы там ни было написано, она, без сомнения, предназначалась ей. Аккуратно сложив её, она бережно спрятала записку во внутренний карман своего платья горничной.
Некоторое время она стояла, прижав руку к груди поверх кармана с письмом, закрыв глаза и о чём-то размышляя. Вдоволь насладившись моментом, она удовлетворённо вздохнула, открыла глаза и…
— И всё же, о чём думает господин Розвааль? — склонив голову набок и приложив руку к щеке, Рем повторила про себя приказ хозяина, озвучивая свои сомнения.
Сегодня утром, едва она проснулась, хозяин отдал ей следующий приказ: Не мешать действиям Нацуки Субару. Даже если Эмилия прикажет что-либо иное.
На её немой вопрос «какой в этом смысл?» он ответил молчаливым отказом говорить. В таком случае Рем, как служанке, оставалось лишь безропотно подчиниться. Некоторое чувство вины за ослушание приказа Эмилии у неё было, но приоритет приказов для неё был ясен: Розвааль > Эмилия. За исключением, разве что, некоторых случаев, когда дело касалось Субару.
Как бы то ни было…
— Пожалуйста, вернись невредимым, Субару.
Она не думала, что он бросился вперёд совсем без плана, но всё же он был тем мальчиком, который без колебаний побежит на помощь кому-то, забыв о собственной безопасности.
Всё, что могла сделать Рем, — это молиться, чтобы его желание исполнилось, и чтобы на пути к его исполнению он не пострадал сверх меры.
Первое — это Рем его слишком переоценивала, второе — слишком идеализировала.
В общем, она, слишком высоко оценивавшая Субару, закрыла окно, через которое он ушёл, повернулась к комнате, встряхнула головой, словно отгоняя все прежние терзания, и с головой ушла в свои обязанности горничной.
И вот так Нацуки Субару, сам не зная, в чьей игре он пешка, был выпущен во второй раз на просторы столицы.
И вот так, без малейшего понятия, куда бежать, Нацуки Субару ринулся вперёд.
Человек-Резина, он же Субару, благополучно спустился на улицы столицы, но, честно говоря, в его голове царила полная пустота.
О том, как в одиночку пробраться в замок, не могло быть и речи. Да что там замок, Субару в одиночку не смог бы даже пройти КПП на пути в квартал знати.
Мысль прорваться через КПП, полагаясь на проверенный и надёжный Шамак, раз за разом отметалась выводом, что это закончится лишь тем, что он будет валяться на обочине, пуская дым.
Слишком полагаться на его всемогущество — тоже не вариант.
Шамак, конечно, штука довольно универсальная, но моих собственных силёнок явно не хватает. Вот если бы я мог регулировать количество маны при использовании магии, тогда другое дело…
За те дни, что он провёл в особняке после переполоха со зверодемонами, Розвааль немного просветил его насчёт использования магии.
Если верить его оценке как придворного мага, то Субару потребуется около двух лет, чтобы научиться обращаться с маной на уровне обычного мага. Чтобы развить его талант до предела и сделать из него супер-второсортного мага, уйдёт двадцать лет. И вообще, чтобы его чрезмерно изношенное тело восстановилось до прежнего состояния, потребуется не меньше полугода.
— Я всё равно не смог бы выкрутиться без магии, так что ни о чём не жалею.
Что случится с телом Субару, если он снова перенапряжёт свои врата, было неизвестно.
Значит, на ближайшее время Шамак придётся исключить из списка вариантов. Впрочем, не так уж это и больно — просто исчез вариант, которого у него раньше и не было.
— Хотя прощаться с романтикой обладания магией грустно. Что тут скажешь, очень жаль.
В общем, таковы были мысли Субару по этому поводу.
В отличие от сестёр Рам и Рем, а также Розвааля, которые чувствовали свою ответственность, Субару не придавал этой ситуации особого значения. Для него, у которого и так были слабые связи с маной и магией, потеря того, чего по сути и не было, не ощущалась как что-то существенное.
Последствия этого проявятся позже, но уж точно не сейчас.
— Короче говоря, мне нужно как-то пробраться в замок, не полагаясь на магическую силу. Мудрость, связи — делитесь чем угодно, прошу вас!
— И что мне с этим делать, спрашивается.
— И вообще, прекрати тут под боком у моей лавки обсуждать свои стрёмные делишки. Я тут честным трудом зарабатываю, стараюсь властям на глаза не попадаться, а если из-за тебя слухи поползут, что мне тогда делать, а?
— Да какой честный труд, у тебя же на лице написано, что ты не из законопослушных. Да и какой смысл сейчас об этом? Раз ты связан с этим стариканом из трущоб, то со слухами уже ничего не поделаешь.
— Ну и языкастый же…
Те, кто так кисло отреагировал на бесцеремонные высказывания Субару, это человек со шрамом — белым рубцом, тянувшимся ото лба до подбородка, — и лысый старик с крепким, мускулистым телом, едва помещавшийся в тесной лавчонке.
Ощутив, как от его собственного присутствия в воздухе будто бы сгустился запах пота, Субару вздохнул: «И всё же…»
— Никогда бы не подумал, что лавка этого дядьки связана со стариком Ромом. То ли мир тесен, то ли столица… или это, как говорится, рыбак рыбака видит издалека?
— Не сравнивай! — рявкнули оба в один голос.
— Чего это вы хором возражаете? В отличие от знакомых мне близняшек-красавиц-горничных, дуэт из лысого и шрама — зрелище то ещё, кому такое понравится?
Они переглянулись и обменялись недовольными гримасами. Кстати, лавка хозяина всё ещё была открыта, но, независимо от присутствия Субару и старика Рома, покупатели заглядывали сюда редко.
Несмотря на неплохое расположение на торговой улице, хозяин сам себе усложнил жизнь своей внешностью. Режим «повышенной сложности» — Субару чувствовал к нему какое-то родство.
— Эй, ты чего? Зачем руку мне на плечо положил?
— Да вот, сочувствую своему товарищу по несчастью. Нам бы обоим хотелось жить в режиме попроще, да? Бог всё-таки не всем поровну раздаёт.
— Не впутывай меня в свой пессимизм. В отличие от тебя, у меня есть жена и дочь. Я в выигрыше.
— Ложь! Неправда! Враньё-ё-ё!
Неожиданное предательство со стороны «товарища по несчастью» настолько шокировало Субару, что он начал нести чушь.
Пятясь назад, Субару повернулся к старику Рому, чтобы выяснить истинный смысл этих слов. Лысый старик уверенно кивнул в ответ на его дрожащий взгляд: — Чистая правда. И жена — красавица, и дочка — прелесть.
— Вот же ж! Такого со мной ещё не было с тех пор, как я попал в этот мир, сволочи!
Такого гнева он не испытывал с момента призыва в этот мир.
Поддавшись тёмным чувствам, бурлившим в его душе, Субару бросился на хозяина лавки, но тут же получил мощный ответный удар в лоб и был отброшен.
— Я… я бессилен!
— Смотря по ситуации, конечно, но сейчас это звучит как простое оправдание неудачника.
Старик Ром, глядя сверху вниз на Субару, который впал в уныние после неудачной атаки из-за пустяка, задумчиво потёр подбородок.
Когда его позвали, он с радостью примчался, будучи уверенным, что дело касается Фельт. То, что его попросили помочь в сомнительных делишках Субару, конечно, должно было его разозлить, но он, не обращая на это внимания, принялся вместе с ним ломать голову, что говорило о его добром нраве.
Пользоваться этой добротой и эксплуатировать её было несколько совестно, но сильная сторона Субару заключалась в том, что он умел отодвигать подобные чувства на второй план и действовать в своих интересах.
А потому…
— Ещё раз, прошу вашего совета. Как бы так потихоньку пробраться в замок?
— С такими идеями, если совершишь какое-нибудь тяжкое преступление, тебя самого упекут в подземелье замка, и цель будет достигнута. Правда, скорее всего, голова с плечами попрощается.
— Давай что-нибудь более конструктивное. Поэтому и не ходит никто в твою лавку.
— Не говори так, малец. Именно потому, что лавка Кадомона не пользуется популярностью, мы и можем тут вести тайные переговоры. Если так подумать, то не всё так уж и плохо. А, Кадомон?
— Вы что, оба зуб на мою лавку имеете?
Под взглядом хозяина — Кадомона — Субару и старик Ром переглянулись, пожали плечами и хором ответили: «Да что ты!».
Глядя на эти их раздражающие жесты, Кадомон нетерпеливо провёл пальцем по шраму на лице: — Брось ты эту затею с проникновением в замок, опасно это. Сейчас, когда короля нет, замок не так уж важен, но если поймают при попытке пролезть, то безнаказанным не останешься.
— Ну, степень риска я примерно представляю. Малец, если поймают — умрёшь.
Оба они пришли к выводу, что Субару стоит отказаться от своих планов. Впрочем, это было естественно, ведь у них не было причин рисковать.
Ну, если уж на то пошло, то и у меня нет какой-то чёткой причины так рисковать…
В отличие от предыдущих случаев, сейчас у Субару не было причины ставить на кон свою жизнь.
Вернуться в гостиницу, демонстративно завалиться спать, а потом, посасывая майонез, приготовленный Рем, ждать возвращения Эмилии и остальных — это тоже был один из вариантов.
Более того, именно такой вариант, без сомнения, обрадовал бы Эмилию и остальных.
Без сомнения, но…
И почему я так отчаянно хочу это сделать?
Субару почти как навязчивую идею внушил себе, что должен быть рядом с Эмилией.
Насколько это ей поможет, он не знал. Не знал, но думал, что если он будет рядом, то, возможно, сможет использовать шанс помочь ей, когда ей это понадобится.
Если не быть рядом, то и шанса такого не будет. А раз так…
Пускай это эгоизм, но я хочу быть рядом, вот что я думаю…
Даже кратковременное расставание с ней вызывало у него почти обжигающий страх, который разъедал его изнутри.
Это была причина, достаточная для того, чтобы, поставив на кон собственную жизнь, всё же сделать этот шаг.
— Хотя, тот факт, что дурная слава столицы подталкивает меня, — это тоже правда.
Учитывая, что это место постоянно было связано с тёмными предчувствиями относительно королевских выборов, беспокойство Субару и не думало утихать.
Вероятность того, что Эмилии причинят вред там, где его нет, — если бы это место было хоть немного безопаснее, то, думается, у Субару не было бы такой причины для беспокойства.
— Не обязательно быть прямо рядом, но хотя бы находиться там, откуда я смогу её видеть. Никак нельзя это устроить, а?
Не то чтобы слова Субару так уж впечатлили его, но старик Ром, видимо, понял, что тот не собирается сдаваться. Возможно, ему не хотелось, чтобы всё закончилось тем, что он, действуя напролом, будет схвачен и казнён, — так или иначе, он тоже всерьёз включился в планирование проникновения в замок. По сравнению со стариком Ромом, который, сам того не осознавая, всё больше становился его соучастником, Кадомон не был так уж близко знаком с Субару.
Он лишь со скучающим видом наблюдал за тем, как те двое серьёзно обмениваются мнениями: — В любом случае, сделайте так, чтобы у моей лавки никаких проблем не было.
Поскольку у него не было причин всерьёз в это ввязываться, его нельзя было винить, но Субару, глядя на его безучастное лицо, обиженно надул губы: — Ну что ты так говоришь. Несмотря на то, что клиентов нет, ты всё равно изо всех сил стараешься вести дела на торговой улице. Может, в твоём таком упорном образе жизни найдётся хоть какая-то подсказка?
— Сразу скажу, сегодня просто неудачный день, а так-то моя лавка пользуется спросом, понял? Чем выдумывать всякие непонятные хитрости, может, просто объяснишь ситуацию на КПП? Твоя спутница ведь в замке, так? Хм, как она там выглядела, не помню…
Высказав дельное соображение, Кадомон нахмурился, пытаясь что-то вспомнить.
Похоже, в его памяти никак не всплывал образ той среброволосой красавицы. Вот она, сила капюшона, сотканного с помощью заклинания искажения восприятия, — он видел это своими глазами.
Как бы то ни было, последовать его дельному совету, к сожалению, было нельзя.
— Если так сделать, Эмилия-тан точно обо всём узнает! Идеальный план — это тайно, и в тени, и на свету, оберегать её, а потом делать вид, будто ничего и не было. Название операции: «Я — суперсилач из-под полы».
— Что это за название такое? Вроде бы прячешься, а самомнения хоть отбавляй.
— Ну и замороченный же ты. Ладно, может, тогда затесаться в какой-нибудь груз, который везут в замок? Как раз сегодня торговая гильдия должна отправлять продукты в замок, так что, если повезёт… — предложил Кадомон со смешком, словно просто для поддержания разговора. Но тут его лицо со шрамом застыло.
Он увидел, как в тот же миг, как эта информация достигла ушей Субару, его глаза заблестели.
Он прикрыл рот рукой, словно стыдясь своей неосторожности, и уже собирался махнуть ладонью и сказать: «Забудь, что я сказал!», но…
— Это предложение… YES! — крикнул Субару, сверкнув зубами, подмигнув и одобрительно подняв большой палец. Это произошло намного, намного быстрее.
Старик Ром, словно оплакивая его безрассудство, воздел взгляд к небу.
Падающие солнечные лучи заставляли его лысину светиться бледным, белым светом.