Глава 91: Фиалковая картина будущего

⠀

Вскоре после проезда через городскую черту Миллсфилда перед глазами появляется кирпичный дом, расположенный у подножия пологого холма. Круто наклоненная крыша навевает ностальгию. Это главный дом мастерской Пейдж.

Холм покрыт мягкой травой, которая колышется под лёгким ветерком, дующим со склона, словно волны на озере.

— Энн!

С крыльца главного здания, пересекая луг, мчится смуглокожий мальчик, махая рукой.

Энн сжимает поводья коробчатой кареты одной рукой и машет мальчику в ответ.

— Надир!

Надир бросается к медленно движущейся карете Энн с широкой улыбкой на лице.

— Энн! Добро пожаловать!

И, без всякого предупреждения, он лихо запрыгивает на подножку со стороны места кучера. Вибрация пугает лошадь, и карета начинает качаться. Энн быстро успокаивает лошадь.

— Эй, Надир! Успокойся.

Мифрил, сидящий на плече Энн, поднимает кулак, но Надир весело отвечает:

— Просто я счастлив. Мифрил Рид Под, давно не виделись! Ты что, уменьшился?

— Нет, нет, нет! Я не уменьшился! Ты стал выше.

— Шалль, тебя тоже давно не видел. Как всегда бесполезно красив. Мисс Бриджит будет плакать от радости.

— Меня снова запрут в комнате?

— Нет, нет. Мисс уже повзрослела.

Услышав высокомерный ответ Надира, Шалль, сидящий на скамье кучера рядом с Энн, пожимает плечами.

— Мне очень жаль, что я так внезапно отправила письмо о том, что мы приедем в гости, — извиняется первой Энн, и Надир улыбается ей в ответ. В его глазах читается забота.

— Все рады. Сегодня вечером будет приветственная вечеринка, Дана и Хару тоже во всю готовятся. Я слышал от Эллиота, что ты очень много работаешь, верно, Энн? Будет здорово, если ты сможешь немного расслабиться.

Еще несколько дней назад Энн была в центре череды событий, связанных с переговорами с торговцем фей Реджинальдом Стоу. Эти несколько дней были весьма нервными. Несмотря на то, что Реджинальд в конечном итоге согласился с требованиями виконта Серебряного Сахара, настоящая работа Энн вот-вот должна начаться.

Хью, вероятно, беспокоился об усталости Энн и остальных мастеров. Поэтому, прежде чем приступить к серьёзной работе, он предоставил им возможность отдохнуть.

Энн беспокоится, когда думает о своей работе. Страшно и то, что каменные братья Шалля, феи Эриль и Рафаль, сбежали и их местонахождение неизвестно.

Уставшая и охваченная смутным беспокойством, она провела несколько дней, помогая с приготовлениями в мастерской вместе с Китом. Но по мере продолжения этой деятельности, она внезапно стала необъяснимо скучать по мастерской Пейдж. Как только она почувствовала ностальгию, ей уже стало невыносимо оставаться на месте. Поэтому она использовала предлог в виде обещания навестить Бриджит, Дану и Ноя, и отправила письмо Эллиоту с просьбой о встрече.

Ответ пришел быстро. В типичной легкой манере Эллиот согласился.

Подъезжая к главному дому мастерской Пейдж, Надир силой отнимает у Энн поводья. Он советует ей поскорее отправиться в главный дом, пока он будет ставить карету в сарай.

Стоя на крыльце главного дома, Энн немного нервничает.

— Скорее стучи в дверь. Хочешь, я сделаю это? — недоуменно спрашивает Шалль.

— Нет, я хочу сама постучать. Ведь я сказала, что приеду в гости. Но я давно не была здесь, поэтому немного нервничаю...

Не успев договорить, она слышит, как по ту сторону двери раздается вопль Бриджит.

— Что делает Надир?!?! Он сказал, что увидел карету Энн, выскочил и не вернулся. Что с этим ребенком? Он что, с камнями там играет? Он должен был встретить Энн.

Успокаивающий голос Орландо приближается к двери.

— Подумай лучше, Бриджит. Повозка не может проехать напрямую через луг. Ей нужно объехать по дороге, поэтому требуется время.

— Орландо, ты всегда читаешь мне такие нотации. Вот почему я тебя не люблю.

— Не люби, это нормально.

— Но я правда тебя не люблю! Ладно, я пойду посмотрю, что там происходит!

Одновременно с криком Бриджит открывает дверь и выходит наружу. Столкнувшись лицо к лицу с Энн, замирает от испуга, а затем становится красной.

— Ах, ах… Энн. Что это… А, ты приехала в гости? Я не знала, что ты приедешь.

— Да, прости. Я отправила письмо мистеру Коллинзу. Мы не помешали?

Энн улыбается, подавляя смех, а Бриджит, запинаясь, отвечает:

— Ну, ладно... Но вы же приехали издалека, так что я не буду отказывать вам.

Шалль разражается смехом. Бриджит широко распахивает дверь, красная до ушей.

— Хорошо, тогда можете войти.

Она резко поворачивается к гостям спиной и поспешно уходит вглубь дома. Оставшийся позади Орландо с удивлением смотрит ей вслед, а затем поворачивается к Энн и остальным.

— Давно не виделись, главный мастер. И с вами тоже, Шалль, Мифрил.

— Орландо, сейчас ты главный мастер, верно?

— Нет, это ты главный мастер.

Орландо, закрывающий левый глаз черной повязкой, кажется всегда сердитым. Но даже несмотря на это, его гостеприимное отношение вполне очевидно. Хоть он и выглядит угрюмым, взгляд у него добрый.

— О! Вы здесь!

Кинг выбегает из двери, ведущей в столовую. Валентин следует за ним.

— Молодцы, что приехали!

Говоря это, Кинг пожимает руку Шаллю, слегка толкает Мифрила на плече Энн и встает перед ней. Затем он слегка покашливает и вместо того, чтобы пожать ей ладонь, поднимает одну руку, в знак приветствия произнося: «Йо». Как всегда, он, похоже, избегает касаться девушек.

— Я скучал по вам. По всем троим. Я так рад вас видеть.

Валентин покорно пожимает руки Шаллю и Энн, а заодно и Мифрилу, и улыбается им. Глаза за круглыми очками выражают привычное спокойствие.

— Энн, Шалль, Мифрил.

Их зовет знакомый голос. Это Гленн. Поддерживаемый Эллиотом, он выходит из столовой и останавливается перед Энн. Осмотрев её с глубоким чувством, он произносит:

— Ты стала прекрасным серебряным сахарным мастером, Энн. Ты выглядишь по-другому, — говорит ей Гленн, и Энн застенчиво улыбается.

— Ничего не изменилось. Не было такого уж большого прогресса.

— Нет. Ты изменилась, — заявляет Гленн с улыбкой на лице. Эллиот, поддерживающий Гленна, тоже улыбается.

— Ну, в любом случае. С возвращением, Энн.

— Ах... Хм, я дома.

Ей неловко говорить это в ответ. Но все присутствующие в мастерской Пейдж одобрительно кивают при этих словах.

— Ну, сегодня у нас будет пир. Это приветственная вечеринка. Правда, Хару, Дана?

Эллиот поворачивается в сторону столовой и подмигивает. В дверях столовой стоит Хару, юноша-фей с рыжими волосами, который радостно кивает в знак приветствия. Еще у входа в столовую слегка мелькают кончики рыжих волос застенчивой Даны, прячущейся за дверью.

Энн снова поворачивается в их сторону и, на этот раз без колебаний, говорит:

— Хару, Дана. Я дома.

— С возвращением, Энн, — отвечает ей Хару, а кончики рыжих волос Даны начинают дрожать и тут же скрываются из виду. Даже этого было достаточно, чтобы показалось, будто она также поприветствовала ее возвращение.

Вернулась. Эта мысль вызывает трепет в сердце Энн.

— Ну, пойдемте внутрь, — весело подталкивает их Эллиот, и Энн, направляясь в сторону столовой, озадаченно оглядывается по сторонам.

— Эм, мистер Коллинз? Я не вижу Ноя.

— Ной считается учеником, поэтому он не заходит в главное здание. Сюда пускают только опытных ремесленников. Но я уже передал, чтобы он пришёл сегодня вечером на приветственную вечеринку.

В мире мастеров существует строгая иерархия. К ученикам и полноценным мастерам относятся по-разному, в противном случае дисциплина будет нарушена. То, что Ной находится в мире ремесленников в качестве ученика, одновременно удивительно и воодушевляет.

— Ной хорошо справляется? — спрашивает Энн, на что Орландо с иронией отвечает:

— Он серьезен. Гораздо серьезнее, чем какой-то заместитель начальника.

Увидев, как Эллиот с утрированным унынием опускает голову, Энн смеется, желая скорее увидеть Ноя. Она надеется, что маленький и славный Ной предстанет перед ней с оживленным выражением лица.

Но Ноя так и нет.

На ужине присутствуют знакомые лица: Гленн и Бриджит, Эллиот, Орландо, Кинг, Валентин и Надир. Даже Дана и Хару показываются и выпивают по бокалу вина. Несмотря на то, что за столом в столовой было приготовлено место, Ной был единственным, кто не пришел. Во время ужина Эллиот посылает Надира проверить его, но тот возвращается в замешательстве.

— Он сказал, что не придет. Передал тебе привет, Энн.

Он пожимает плечами.

«Ной. Что с ним такое?»

Заместителем начальника мастерской Пейдж является Эллиот, а главным мастером — Орландо. Пока эти двое следят за порядком и управляют мастерской, Энн уверена, что с Ноем не поступят несправедливо. Поэтому ее волнует, почему Ной так ни разу и не показался ей.

Когда она уезжала из замка Холлилиф, Ной так трогательно попросил: «Приезжай в гости», что ее беспокойство усиливается еще больше.

После ужина Энн отводят в комнату, которую она раньше использовала. Мифрил, выпивший слишком много вина, тут же растягивается на кровати и начинает храпеть.

— Завидую нервам этого парня, — говорит Шалль, наполовину пораженный, наполовину впечатленный, и открывает окно, чтобы впустить в комнату свежий воздух.

Энн подходит к Шаллю и выглядывает в окно.

Вдалеке во тьме мерцают огни Миллсфилда. В одном из рабочих корпусов рядом с главным зданием все еще горит свет. Поскольку в это время не предполагается выполнять никаких работ, дежурные ученики, вероятно, убираются и ухаживают за инструментами. В окне рабочего корпуса видна движущаяся фигура.

— Ай?! Ой, ой!!!

Опираясь руками на подоконник, Энн энергично наклоняется вперед. Из-за избытка силы, она неожиданно спотыкается и чуть не вылетает из окна.

— Идиотка!

Шалль обнимает ее за талию, удерживая ее от падения.

— Ах… Спасибо, Шалль.

— Ты что, собралась прыгать? Что за странный вызов?

— Эм… Прости. Я не хотела, но мне показалось, что я видела Ноя в окне мастерской. Я просто...

Шалль опускает Энн на пол и смотрит в сторону рабочих корпусов. Энн указывает на окно.

— Вот то окно... Что? Мистер Коллинз...

Она видит, как Эллиот выходит из главного здания и направляется прямо к рабочему корпусу.

— Слушай, Шалль. Можно я пойду туда?

Энн беспокоится о том, что Ной находится в мастерской так поздно ночью, а также о том, что Эллиот направляется туда. Шалль кивает ей, как будто у него нет выбора.

— Делай, что хочешь.

⠀

⠀

Подойдя к рабочему зданию вместе с Шаллем, Энн заглядывает в щель двери, чтобы посмотреть, что происходит внутри.

Маленький, стройный мальчик-фей молча месит серебряный сахар на своем верстаке при свете свечи. У него аккуратно подстриженные фиолетовые волосы и короткое крыло, доходящее до пояса. На нем надета форма ремесленника, а не одежда пажа, которую он носил, когда был в замке, но это определенно Ной.

Эллиот стоит рядом с Ноем, скрестив руки на груди, и смотрит на его ладони с мягко опущенными глазами.

— Почему ты не пришел на ужин, Ной? Энн расстроилась.

Ной останавливается и виновато смотрит вниз, сжимая фартук.

— Мне очень жаль. Но я…

— Нет, тебе не нужно извиняться. Я не злюсь. Мне просто интересно, почему. Другие ученики тебе что-то сказали?

— Нет, совсем нет! Все говорили: «Давай, иди и съешь что-нибудь вкусненькое».

Ной качает головой.

— Тогда почему ты не пришел?

— Все говорили мне идти, и поэтому я подумал, что хочу быть вместе со всеми. Я ученик вместе со всеми, поэтому мне не хотелось идти в главный дом… это… Как бы это сказать. Мне не хочется быть кем-то особенным. Я хочу быть вместе со всеми.

— Если ты хочешь быть со всеми, что ты тогда делаешь сейчас? Почему ты не спишь со всеми? Уже полночь. Почему ты месишь серебряный сахар так поздно?

— Я стал учеником позже всех, поэтому мне кажется, что я не так хорош, как все остальные. И я хочу быть с ними. Поэтому я решил практиковаться.

Сказав это, Ной смотрит на Эллиота своими фиолетовыми глазами. В его взгляде есть что-то печальное, как у отчаянно бегущего щенка, который не хочет быть брошенным.

«Ной усердно работает. Но он выглядит немного... страдающим. Почему?»

Эллиот вздыхает, зачесывая назад свою рыжую челку.

— На мой взгляд, месишь ты довольно хорошо. Не сравнится с другими.

— Но я до сих пор не могу его как следует замесить. У серебряного сахара, который месят Энн и виконт Серебряного Сахара, блеск гораздо красивее.

— Эй, эй. Не слишком ли ты далеко забежал, сравнивая себя с ними?

— Но мне хочется стать лучше. Еще лучше, гораздо лучше.

— Ха… да, понятно.

Почесав голову и усмехнувшись, Эллиот закатывает рукава рубашки.

— Что ж, я понимаю твой энтузиазм. В конце концов, я тоже серебряный сахарный мастер. Давай-ка я понаблюдаю.

— Правда?!

Выражение лица Ноя мгновенно проясняется. Увидев это, Шалль легонько толкает Энн в спину. Она оборачивается и видит, что Шалль кивает ей, словно давая понять, что он всё понимает.

— Ты тоже хочешь поучаствовать, верно?

— Но тогда тебе тоже придется присоединиться…

Поскольку местонахождение Рафаля и Эриля до сих пор неизвестно, Шалль старается не оставлять Энн одну. Она знает это, поэтому колеблется. Но Шалль только усмехается.

— Я привык. Лучше, чем ворочаться в кровати и страдать ночью. Иди.

Шалль хорошо знает и понимает Энн. Это делает ее счастливой. Энн кивает и открывает дверь, за которую держится рукой.

— Ной. Можно мне тоже посмотреть?

И Ной, и Эллиот распахивают глаза при внезапном появлении Энн.

Эллиот тут же начинает смеяться, выглядя очень забавно.

— А вот и ты! Энн! У тебя действительно хороший нюх, правда? Шалль с трудом за тобой поспевает.

— Энн?... Энн, ты пришла?

На глазах Ноя наворачиваются слёзы. Его фиолетовые глаза, похожие на драгоценные камни, становятся влажными и сверкают в свете свечей. Когда они подходят ближе, Ной, кажется, не может больше сдерживаться и начинает рыдать.

— Я… Я стараюсь изо всех сил.

— Молодец. Это потрясающе, Ной.

Когда Энн гладит его по голове, он всхлипывает. Затем он вытирает слезы и поднимает лицо.

— Я сейчас тренируюсь. Посмотришь, Энн?

— Конечно, для этого я и пришла.

В глазах Ноя все еще стоят слезы, но все же он улыбается и снова прикасается к серебряному сахару.

Руки фей холодные, поэтому их не нужно часто охлаждать холодной водой, как это делают люди. По этой причине движения рук Ноя непрерывны и быстры. Сила, с которой он прикасается к серебряному сахару, также великолепна, и нескольких легких движений запястьем достаточно, чтобы серебряный сахар заблестел.

«Всего несколько месяцев тренировок и уже такой результат?»

Пока Энн с изумлением наблюдает за работой, Эллиот встает рядом и шепчет ей:

— Хорошо, правда? Скажи это Ною. Он мне не поверит.

Энн кивает и говорит то, что думает:

— Ной, ты действительно хорош в этом. Я не могу поверить, что ты научился так хорошо месить всего лишь за несколько месяцев практики.

Ной поднимает голову и широко распахивает глаза, но вскоре хмурится и смущённо качает головой.

— Но по сравнению с тобой и виконтом Серебряного Сахара, я не очень хорош. Я хочу стать лучше.

— Ты слишком торопишься. Я прикасаюсь к серебряному сахару столько, сколько себя помню, но мне понадобилось десять лет, чтобы научиться разминать его так же, как ты. У тебя невероятно быстрый прогресс.

— Но я хочу стать лучше.

— Для этого нужно время и практика.

— Да. Вот почему я стараюсь изо всех сил.

Сказав это, он начинает двигать руками, до этого остававшимися неподвижными. Его глаза выражают не столько серьезность, сколько отчаяние. Вероятно, Ной очень торопится. Он так сосредоточен на том, чтобы стать лучше, что это становится для него главной целью. При этом он выглядит каким-то несчастным.

— Подожди.

Энн кладет руки на ладони Ноя, чтобы остановить его слишком быстрые движения.

— Почему ты хочешь научиться делать леденцы? — спрашивает она, глядя в его глаза, которые смотрят на неё с недоумением.

— Потому что если я научусь делать сахарные сладости, я тоже смогу сделать герб господина Герберта. Я хочу сделать его своими руками.

Эти слова трогают Энн до глубины души.

Энн думала, что Ной покинул замок, чтобы идти своим путем. Но он все еще хочет сделать что-то для господина, которого ждал пятнадцать лет.

Ной еще не готов идти своим путем ради самого себя.

«Он такой же, как я.»

Сразу после смерти Эммы. В то время Энн хотела стать серебряным сахарным мастером и делать сахарные сладости ради Эммы. Воспоминания о том времени живо всплывают в ее памяти.

Несмотря на то, что она думала, что делает все возможное, ей постоянно казалось, что что-то не так, и она постоянно задыхалась.

— Ной.

Невольно Энн притягивает Ноя в объятия. Ной беспокойно моргает, но вскоре он становится ярко-красным.

— А? А? Что? Что случилось?

— Тут все рядом, посмотри вокруг. Там ученики, мистер Коллинз, ремесленники из мастерской Пейдж. И я тоже здесь. Посмотри на нас, Ной. И сделай сахарные леденцы.

Эллиот тихонько усмехается.

В глазах Шалля, прислонившегося спиной к стене и наблюдающего за происходящим, мелькает легкая грусть.

Энн кладет руки на плечи Ноя, который смотрит на нее с недоумением, и после небольшой паузы заглядывает ему в глаза.

— Создание сахарных леденцов — это счастье. Ты не сможешь сделать хорошие леденцы, если будешь слишком много работать и страдать. Поэтому, Ной, я думаю, тебе лучше отдохнуть сегодня.

— Согласен. Итак, Ной. Приказ заместителя главы. Ложись спать.

Эллиот наставительно поднимает указательный палец, затем потягивается и поворачивает голову.

— Я тоже пойду спать. Перебрал с вином. Пойдемте домой, Энн, Шалль.

— Ной, пойдем вместе.

— Но мне еще немного...

— Понимаю. Еще не успокоился, верно? Ладно... Но не напрягайся слишком.

Энн понимает нетерпение Ноя и его желание, поэтому она не хочет принуждать его. Желание бороться — это нормально.

Погладив его фиолетовые волосы, Энн следует за Эллиотом.

Шалль, который до этого прислонялся к стене, тоже встает и делает шаг вперед. Но потом, словно внезапно вспомнив о чем-то, он останавливается и смотрит на Ноя.

— Ной. Я прожил почти сто лет ради тех, кого потерял. Но так я ни на шаг не смог продвинуться вперед.

Ной моргает. Ничего больше не сказав, Шалль покидает мастерскую вместе с Энн и Эллиотом.

Выйдя из рабочего здания, они видят ночное небо, усеянное бесчисленными мерцающими звездами с бледно-голубым сиянием. Ветер, дующий с холмов, колышет и шелестит травинки под ногами. Кружевной подол юбки Энн развевается и танцует. Ветер в мастерской Пейдж приятен и днем, и ночью. Интересно, замечает ли это Ной?

Ной стоит в рабочем крыле в полном одиночестве. Ему никак не удается понять смысл слов Энн и Шалля.

«Посмотреть вокруг... Я смотрю, правда? Я не сталкиваюсь с колоннами. Ах, но... иногда врезаюсь в стены... Падаю там, где пусто... Она говорила об этом?»

Пока он вертит головой, входная дверь в рабочее крыло плавно открывается. От неожиданности он вздрагивает, и из ниоткуда появляются три знакомых лица. У одного не хватает переднего зуба, у второго — веснушки, третий — пухлый.

— Мистер Коллинз только что ушел. Что случилось? — обеспокоенно спрашивает пухлый мальчик, а веснушчатый выглядит удивленным.

— Ной, тебя наругали? У тебя глаза слезятся.

— Это другое. Мистер Коллинз никогда не ругает. Что случилось с вами троими? Вы не спали?

— Это потому, что ты не вернулся в комнату. Тебя пригласили на ужин в главный дом, но ты не пошел. Мы волновались…

Ной смеется, глядя на парня с выпавшим передним зубом, который с глупым выражением лица изо всех сил пытается выразить свою заботу.

— Нет, на самом деле ничего страшного. Простите, что заставил волноваться.

Ответив, он чувствует, как в груди внезапно становится тепло. Они действительно волнуются о Ное, не как о фее или человеке, а как о товарище по ремеслу. Эти трое — добрые люди, как и Герберт.

«Я рад.»

Если бы эти трое грустили или беспокоились, Ной тоже волновался бы о них. А поскольку он ничего не в силах с этим поделать, то, наверное, тоже спросил бы, как у них дела.

«Но мне бы хотелось, чтобы я мог сделать больше. Например, заклинание, чтобы сделать их троих счастливыми.»

В этот момент у него возникает ощущение, как будто он вдруг находит что-то, что потерял давным-давно, прямо у своих ног.

— Ах… Вот почему я… леденцы.

На следующее утро, провожаемая мастерами гильдии Пейдж, Энн забирается на место водителя коробчатой кареты.

Ной не вышел проводить ее. Ученики с раннего утра заняты чисткой и подготовкой инструментов. Особенно Ной, который намерен быть как все и стараться изо всех сил, не может уйти с работы. Когда Энн хлестнула лошадь, карета медленно начинает уезжать. Повозка спускается по узкой дороге и достигает подножия холма.

— Энн!

Со стороны мастерской через луг бежит маленький силуэт, будто катясь. Это Ной.

Энн натягивает поводья и останавливает карету. Ной подбегает к ней, запыхавшись. С красными щеками и тяжело дыша, Ной поднимает голову и изо всех сил говорит:

— Энн. Я, я!.. Я все-таки хочу научиться делать сахарные леденцы. Я хочу делать сахарные леденцы, как магическое заклинание, чтобы люди, которых я люблю, были счастливы, как ты и виконт Серебряного Сахара.

Фиолетовые глаза, смотрящие на нее, загадочно сияют.

— Как прекрасно, Ной!

— Когда я научусь делать их хорошо, сначала я сделаю герб господина Герберта, потом сделаю их для своих друзей. А потом, потом... я сделаю для тебя, Энн.

Что-то изменилось в Ное по сравнению с прошлым вечером. Это заметно.

— А для меня нет? — вмешивается Шалль, сидящий рядом с Энн.

— Тогда потом я сделаю леденец для тебя, Шалль. И для тебя, Мифрил Рид Под, заодно сделаю.

— Я что, на последнем месте?!?!

Мифрил Рид Под, сидевший на плече Энн, сердито вскакивает.

— Да, это так, — ясно отвечает Ной.

Видя его полное отсутствие злобы, Мифрил садится, обнимая колени, словно сдаваясь, и бормочет себе под нос:

— Мне кажется, этот парень всегда плохо со мной обращается… Это только мое воображение? Нет, не похоже…

— Подождите, ребята, я стану лучше.

Что-то наполняет Ноя изнутри, заставляя его лицо и глаза светиться ярче. Возможно, фиолетовые глаза Ноя смотрят на картину его собственного будущего.

— Я буду ждать, Ной, — обещает Энн.

Со стороны мастерской Пейдж дует приятный ветерок. Фиолетовые волосы Ноя легонько колышутся.