В этот день у Аманэ дел было столько, что он без колебаний причислил бы его к тройке самых загруженных дней своей жизни.
С самого утра он стоял на кухне, вовсю применяя навыки, которые до сих пор оттачивал на тренировках, а после обеда, позвав подмогу, обсуждал со всеми оформление комнаты и главный сюрприз. Между делом он не забывал выходить на связь с Махиру, чтобы та не скучала в одиночестве, и параллельно продолжал подготовку.
От того, что приходилось заниматься сразу разными вещами, голова у него слегка шла кругом, но, если сравнивать с тем, как Махиру обычно умудряется совмещать все свои дела, это и близко не тянуло на подвиг. Про себя он только и делал, что восхищался Махиру, способной к такой мультизадачности, и с удвоенным старанием продолжал приготовления.
Пока он жил в этом суматошном ритме, солнце успело заметно склониться к закату.
Когда, наконец, результат его труда стал выглядеть так, что сам Аманэ остался доволен, он взглянул на часы: на дворе уже было время, когда обычно только собираются ужинать. За окном небо успело перешагнуть через алый и теперь переливалось градацией от густого тёмно-фиолетового к синевато-бурому сумраку.
На секунду Аманэ даже мельком подумал: «Что, если я при всём этом всё-таки не успел?» Однако, пусть и впритык, но он уложился, и от осознания того, что подготовка завершена, его накрыло глубокое облегчение. После этого он направился к соседней двери и нажал на звонок, зовя Махиру, которая всё это время ждала, когда её пригласят.
Махиру почти сразу открыла дверь и, по всей видимости, по-своему была полностью готова.
— Я-я тебя ждала.
Аманэ невольно усмехнулся, глядя, как Махиру, чуть торопливо выскользнув из-за двери, запинается на словах. Похоже, она сразу поняла, над чем именно он смеётся: её щёки слегка залились румянцем, а взгляд забегал по сторонам, выдавая смущение.
— П-посчитай, что ничего этого не было, ладно?
— Почему?
— Н-ну, просто… если подумаешь, что я тут так радовалась и совсем разволновалась в предвкушении… это же стыдно.
— А? То есть ты просто ждала и надеялась, да? Мне жутко приятно.
Если бы всё это празднование оказалось его личной самодеятельностью, Аманэ было бы и неловко, и обидно. Но раз Махиру с радостью и нетерпением ждала его прихода, для него этого было более чем достаточно.
Сможет ли он оправдать ожидания девушки, которая, так волнуясь, провела весь день дома, мечтая о его визите, он не знал, но в одном был уверен: в приготовлениях он ничего не упустил.
Теперь оставалось только показать Махиру плоды всех накопленных усилий.
Похоже, Махиру тоже основательно подготовилась: для домашней одежды её наряд был уж слишком милым и праздничным. Взяв её за руку, Аманэ спросил:
— У тебя всё готово, Махиру?
Она чуть смущённо прищурила глаза и тихо ответила:
— Да.
Держа за руку Махиру, у которой с собой была лишь маленькая сумочка через плечо, Аманэ привёл её к себе домой. Зайдя внутрь, Махиру, видимо, заметила, что свет горит только в зоне прихожей, и один раз удивлённо моргнула.
— …А, тут совсем темно.
— Если всё будет видно уже из прихожей, сюрприз же не удался бы, верно?
Да, коридор от гостиной-столовой отделяла стена, но в двери было вставлено стекло, так что оттуда прекрасно просматривалась комната.
Раз уж он так старательно всё скрывал от Махиру, было бы преступлением халтурить на самом финише. Чтобы сюрприз сработал, нужен правильный контраст.
— Так что, если можно, я закрою тебе глаза. В темноте может быть немного страшно, но я же рядом. Можешь спокойно положиться на меня.
— Фу-фу, если уж на то пошло… Я ведь полностью доверяю тебе, Аманэ.
То, как легко она кивнула, было целиком заслугой её доверия к Аманэ.
Без тени сомнений Махиру закрыла глаза ещё до того, как он успел прикрыть ей ладонью глаза, и Аманэ, ворча про себя: «Ты бы хоть чуть-чуть поосторожничала, можно ведь и меня иногда подозревать», обхватил её за спину и под коленями и поднял на руки.
Она, как всегда, была невесомой, и он совершенно серьёзно подумал: «Ну хоть чуть-чуть бы поела, а то страшно», после чего свободной рукой открыл дверь в гостиную и включил свет.
Похоже, Махиру и не думала открывать глаза раньше, чем Аманэ скажет, что можно: она всё так же послушно держала ресницы опущенными. От этой безоговорочной доверчивости ему стало тепло, и он аккуратно, предельно бережно отнёс её к дивану, который подготовил как почётное «именинное» место, и так же осторожно усадил её, чтобы она, не дай бог, не ушиблась.
Судя по шагам и по ощущениям от сиденья, Махиру уже понимала, где находится, и привычно выпрямила спину.
— А, только глаза пока не открывай, хорошо? Посиди тихонько. Совсем чуть-чуть подождать осталось. Обещаешь?
— Фу-фу, не обращайся со мной как с ребёнком. Я же понимаю, что ты хочешь показать всё, что приготовил, во всей красе. Ещё немного подождать в предвкушении я вполне могу, знаешь?
— Ладно-ладно. Очень выручает, когда девушка такая понимающая.
Иногда её чрезмерная понятливость его даже немного смущала, но эта ясность ума и живость — тоже то, что делает Махиру Махиру. Усмехнувшись, Аманэ быстро проверил, всё ли из приготовленного для неё на своих местах.
— Так, всё. Теперь можешь открывать глаза.
Мягко окликнув Махиру и дав понять, что подготовка завершена, он отступил. Та тут же, словно только этого и ждала, но всё же неторопливо приподняла тяжёлую шторку век.
Похоже, к свету глаза ещё не успели привыкнуть: сначала они щурились от яркости, но затем постепенно распахнулись.
Интересно, что она подумала о виде комнаты, которую сегодня видит впервые в таком виде.
— …Это…
Её тихий голос слегка дрожал.
И так было ясно, что именно она имела в виду: это читалось и по направлению её взгляда, и по тому, как заискрились глаза.
— С украшениями мне помогали Ицуки с Читосэ, Кадоваки и Кидо. Помнишь, ты говорила, что тебе не страшно, если они узнают о твоём дне рождения? Я один в жизни не осилил бы такую красивую декорацию, так что попросил их, и они с радостью помогли. У всех с оформлением вкус куда лучше, чем у меня, я им безумно благодарен. Ну как, мило вышло?
— Очень мило… просто потрясающе.
— Я только попросил сделать что-нибудь как можно более праздничное, «прямо день рождения», и они всё устроили вот так.
С помощью тех немногих друзей, которым Махиру действительно доверяла, они всего за один день превратили эту гостиную в пространство, целиком отданное под её день рождения.
Темой был тот самый день рождения из детских мечтаний — яркий, весёлый праздник, каким он казался в далёком детстве.
Стены оживляли связки воздушных шаров, к которым по цвету были подобраны бумажные цветы, а сверху ко всему этому добавлялась крупная надпись из светодиодной гирлянды HAPPY BIRTHDAY, прикреплённая к стене и придававшая обстановке ещё больше праздничного блеска.
С потолка свисали хрустальные подвески-орнаменты: колыхаясь от тёплого воздуха обогревателя, они ловили свет и время от времени мягко рассыпали вокруг искры сияния.
На диване, где сидела Махиру, её любимые плюшевые игрушки были нарядно украшены бантиками и словно затаив дыхание ждали сегодняшнюю именинницу.
Казалось, при таком количестве декора всё должно было превратиться в кричаще пёструю мешанину, но оформление выдержали в мягких тёплых тонах, без режущих глаз цветов. Благодаря грамотно подобранной палитре и расположению деталей получилось создать атмосферу уютного, но при этом по-детски задорного праздника.
Даже у Аманэ, который сам о себе знал, что обычно на подобные вещи смотрит довольно трезво и прохладно, при виде конечного результата невольно вырвался возглас восхищения. Для Махиру же, вероятно, это и вовсе стало настоящим потрясением.
Он увидел, как широко распахнутые глаза отражают комнату, как в них дрожит и переливается свет, и, понимая, что добился нужной реакции, не смог сдержать довольной улыбки.
— Мы украшали всё, отталкиваясь от твоих любимых цветов и мотивов. Я заранее попросил Читосэ всё разузнать…
— Ах… помню, был такой разговор. Значит, ты попросил об этом Читосэ-сан.
— Похоже, до этой минуты ты ничего не заподозрила. Меня сильно выручило её умение вести беседу. Правда, она очень помогла.
Вкусы Махиру, которые Аманэ видел со стороны, могли отличаться от того, что она сама на самом деле любит, поэтому он и обратился к Читосэ. Но стоило лишь взглянуть на то, как ярко сияют глаза Махиру, как он ещё раз убедился, что не ошибся с выбором помощницы.
Когда их взгляды пересекались, Махиру расцветала мягкой, чуть расплывчатой улыбкой, и Аманэ, ощущая одновременно гордость и лёгкое смущение, прикрыл жар в щеках нарочитым покашливанием.
— …Рад, что тебе понравилось. Тогда… я как раз готовил ужин, так что сейчас всё подам.
Под предлогом того, что праздник ещё только начинается, Аманэ поднялся, а Махиру, прижимая к себе нарядно украшенного плюшевого мишку, с застенчивой улыбкой проводила его взглядом.
Несколько метров расстояния помогли ему хоть как-то унять бешеный стук сердца, и он занялся тем, что начал раскладывать по тарелкам заранее приготовленные блюда и выставлять их на стол.
По запаху Махиру и так, вероятно, уже примерно догадывалась, что он готовил, так что ни особой новизны, ни неожиданности здесь не было. Но это был ужин, приготовленный для того, чтобы поздравить и поблагодарить её, а значит, привычный вкус подходил лучше всего.
Он сделал упор на японскую кухню, но приправил её, так сказать, в более мягкой, западнояпонской (кансайской) манере — именно потому, что Махиру не любила слишком насыщенные, резкие вкусы.
— В мой день рождения ты с такой заботой готовила для меня, так что теперь очередь за мной.
Он мягко улыбнулся Махиру, сидевшей за столом, и сам занял своё привычное место.
До мастерства Махиру ему было далеко, но он постарался выставить на стол всё то, что она особенно любит. Набора шикарных блюд, как в ресторане на день рождения, из этого, пожалуй, не вышло, но меню он составил из её любимых позиций.
Махиру ела всё, откровенных нелюбимых продуктов у неё не было, но свои предпочтения, разумеется, имелись. В целом она тяготела к мягким, утончённым вкусам — если точнее, к лёгкому, сдержанному по соли варианту, где на первый план выходят вкус самих продуктов и аромат бульона.
А подчеркнуть натуральный вкус — задача куда сложнее, чем просто сделать блюдо насыщенным.
Насыщенный вкус проще подогнать: в крайнем случае его можно скорректировать соусами и приправами. А вот с лёгким вкусом так не выйдет. Сохранить вкус продукта и «дать попробовать продукт сам по себе» — вещи разные, и способы приготовления, и приправа в каждом случае получаются иными.
Поэтому овладеть именно теми вкусовыми нюансами, какие любила Махиру, для него было делом долгим и непростым.
«Но когда-нибудь я всё равно хочу освоить это до совершенства».
Невозможность приготовить любимому человеку его самые любимые блюда казалась ему чем-то постыдным для партнёра. Особенно если учесть, что Махиру безошибочно подстраивалась под вкусы самого Аманэ и готовила ровно так, как нравилось ему.
Он был уверен, что у него получилось вкусно, но всё равно считал, что ему ещё есть куда расти, и тихо стыдился собственной недостаточной искушённости, в то время как Махиру внимательно всматривалась в его лицо.
— …Очень вкусно.
С аккуратными, отточенными движениями поднеся миску ко рту и сделав глоток прозрачного супа, Махиру выдохнула и улыбнулась так тепло, словно растворяясь.
Даже один только бульон он варил с нуля строго по тому способу, которому его тщательно учила Махиру, так что вкус, по идее, должен был в точности попадать в её предпочтения.
Ожидания его не обманули: с мягким выражением лица Махиру спокойно продолжала есть.
— Отлично, рад, что тебе по вкусу. Честно, я до последнего переживал.
— Не припоминаю, чтобы я когда-либо жаловалась на твою готовку. Замечания — да, но не недовольство.
— Да я это понимаю. Но всё равно… одно дело — знать, что ты не против, и совсем другое — быть уверенным, что ты прямо по-настоящему довольна, понимаешь?
Он пробормотал это, разламывая палочками фурофуки-дайкон, нафаршированный креветочным ан, и в ответ услышал почему-то недовольное:
— Это да, но…
— ...Аманэ, если подумать, ты же готовить стал просто невероятно лучше.
— В моём случае это просто минус ушёл куда-то к плюс пятидесяти, не больше. А у тебя там все сто, если не двести. При таком разбеге мне тебя ни за что не догнать.
— Ну, если бы ты так запросто меня догнал, я бы, наверное, даже растерялась.
— Мне кажется, даже если я всю жизнь буду стараться, всё равно тебя не догоню. Да и вообще, для меня твоя готовка и так номер один, так что, по большому счёту, совсем не важно, как готовлю я. Но всё равно буду стараться, чтобы суметь готовить для тебя то, что будет твоим номером один.
— ...Вот опять ты такое говоришь.
— Я ж давно уже такой.
— Ну уж…
Это её «ну» прозвучало совсем не как упрёк — за всё время, что они вместе, он прекрасно выучил этот оттенок «что уж с тобой поделаешь».
А если уж совсем точно, там всегда пряталось ещё и «мне это вовсе не неприятно, мне, наоборот, приятно».
Аманэ расплылся в широкой улыбке, и Махиру чуть заметно округлила глаза, потом, пробормотав себе под нос «правда уж этот Аманэ…», отвела взгляд, будто он светился слишком ярко.
— Спасибо за угощение.
— На здоровье.
И без того не слишком сытный ужин они расправили вдвоём в два счёта.
Махиру нельзя было назвать прямо уж совсем малоежкой, но, с учётом того, что их ждало дальше, было очевидно: накрой он побольше, она просто не осилит. Поэтому он незаметно для неё чуть урезал порции.
Японское меню он выбрал не только из-за её вкусов: за счёт мелких тарелочек и аккуратной подачи было проще играть с внешним объёмом и насыщенностью. Похоже, Махиру этого не заметила.
— ...Я не думала, что ты настолько ради меня постараешься.
Уборку после ужина он категорически взял на себя и буквально выпроводил именинницу на диван, но, судя по лёгкому недовольству на лице, Махиру явно хотелось помочь. Когда Аманэ вернулся из кухни, закончив с посудой, она тихо, от души, проговорила это.
— Ты ведь сама ради любимого человека не жалеешь сил.
— Му... Н-ну, это да…
— Но, если честно, это я, скорее, для себя всё делал — мне самому хотелось всё это устроить для тебя, так что «ради тебя» тут, может, и не совсем правильно говорить.
В конце концов он просто нёсся вперёд, движимый собственным чувством удовлетворения, и потому сомневался, имеет ли вообще право прикрываться красивой фразой «ради Махиру».
— Так что это всё, по сути, мои личные заморочки.
— ...У тебя правда есть вот эта черта, Аманэ, ну…
Махиру шлёпнула его по предплечью — не сильно, так, в укор, — а на губах у неё появилась сложная улыбка, в которой смешались и лёгкая растерянность, и «никуда от тебя не денешься», и тихая радость.
— ...Но всё равно, сегодня мне было по-настоящему радостно. Столько всего...
— А, подожди секундочку.
— Да?
Махиру, чьи слова так внезапно прервали, распахнула глаза, но здесь Аманэ не мог отступить.
— Ты так говоришь, будто на этом всё кончилось, но я заканчивать не собираюсь. День рождения Махиру ещё совсем не закончился.
В ответ он услышал растерянное «э?», но для Аманэ как раз отсюда начиналась главная часть праздника.
Почти месяц подготовки — это не только ради украшений и домашнего ужина. Всё это время он носился, заручившись поддержкой добрых людей вокруг, только чтобы Махиру улыбнулась. И главный результат всех этих хлопот он ещё даже не показал.
Скромная Махиру уже выглядела совершенно довольной, но сегодня он хотел подарить ей столько счастья, чтобы эта скромность просто не выдержала натиска.
— Закроешь глаза ещё раз?
Если она будет всё видеть, от сюрприза мало что останется, так что он во второй раз за день попросил её закрыть глаза. Махиру послушно крепко зажмурилась и чуть приподняла лицо.
Вид у неё был не столько «послушно выполняю указания и жду», сколько «с нетерпением жду, что сейчас что-то случится», с лёгким напряжением в чертах.
Судя по всему, Махиру совершенно точно ждала именно того, и выглядела при этом такой невероятно милой, что ему пришлось прижать ладонь к губам, чтобы скрыть лезущую наружу глупую улыбку.
Хотя она его сейчас всё равно не видела, вид любимой, так искренне чего-то ожидающей, был для него до невозможного дорог.
— ...Прости, но в этот раз я тебя целовать не собирался.
Сбивать её ожидания в последний момент было бы уж совсем жестоко, так что он шёпотом предупредил прямо у уха — и в тот же миг из-под белёсых век резко вспыхнули карамельные глаза, уставившись прямо на него.
Потом Махиру заметно вспыхнула и, пробормотав «дурак, дурак», начала лёгкими, обиженными тычками барабанить по его груди.
Превращённый ею в личный барабан, Аманэ снова был на грани того, чтобы растянуться в улыбке от всей этой прелести, но понимал: дай он это на лице отразиться — её маленькие кулачки заиграют вдвое усерднее. Пришлось кусать внутреннюю сторону щеки и держаться.
— Ай, ай, всё, сдаюсь, прости. ...Я просто хотел, чтобы ты закрыла глаза, потому что мне ещё есть, что тебе показать.
— ...Так бы сразу и сказал.
— Прости-прости.
Махиру, ещё более надутясь, отвернулась и вновь закрыла глаза, и Аманэ наклонился и легко коснулся губами её чуть порозовевшей, аппетитной, как персик, щёки.
Видимо, по теплу и прикосновению она сразу поняла, что произошло: глаза распахнулись, и Махиру мгновенно застыла. Аманэ усмехнулся:
— Только давай всё-таки держи глаза закрытыми, ладно?
Тонкая шея дрогнула, и он услышал тихий, задушенный стон.
Посчитав и это маленьким сюрпризом и вполне довольный незапланированным дополнением к программе, Аманэ отправился на кухню.
То, что и ужин он приготовил сам, и посуду перемыл один, было нужно ровно для одного: не подпускать Махиру к холодильнику.
Он достал из коробки то, что ещё с утра ждало своего часа, — итог нескольких недель хлопот, — вынул сразу с тарелкой и, крепко обхватив её обеими руками, поднял.
Аманэ медленно, предельно осторожно донёс тарелку до журнального столика, и, заметив, как Махиру, по звуку и присутствию почувствовав его возвращение, поворачивает к нему лицо, тихо усмехнулся:
«Интересно, как она отреагирует, когда поднимет ресницы».
— Ещё не открывай глаза, ладно.
Подготовка ещё не была завершена, и, шепнув это, он принялся втыкать в белоснежную «почву» крема тонкие, более узкие, чем обычные, цветные свечи, которые до этого прятал.
Одна, другая, третья — он беззвучно отсчитывал их про себя, надёжно закрепляя каждую, и довольно быстро понял, что семнадцать — всё-таки перебор: торт уже наполовину утонул в пастельных цветах самих свечек.
Немного пожалев о своей неопытной оценке и глядя на гораздо более пёстрый, чем планировалось, торт, он мысленно махнул рукой и зажёг кончики свечей зажигалкой.
Такое количество занимало время, и в этом был единственный минус, но когда все фитили загорелись и застыли ровным огоньком, Аманэ пультом убавил освещение в комнате.
Свет вокруг мягко потух, но полной темноты не наступило. Столько, сколько лет было Махиру, тёплых огоньков мягко подсвечивали украшенную комнату, покрывая её тонким, светящимся покрывалом.
— Махиру, теперь можно открыть глаза.
Мягко окликнув Махиру, всё это время послушно следовавшую его просьбе, он увидел, как та медленно, нерешительно поднимает веки — и….
— …Ах.
С губ сорвался маленький, дрожащий звук — то ли вздох, то ли тихое изумление.
Освещённое мягким светом лицо Махиру застыло с немного растерянным, как будто отключенным от привычных сдерживающих рамок выражением. В её глазах расходились крупные «волны» по зрачкам, отражая дрожь пламени.
Тогда Аманэ откашлялся и медленно разомкнул губы.
Честно говоря, ему было неловко, но желание донести до Махиру и отдать ей эти чувства оказалось сильнее смущения.
Пусть он и не считал себя в этом особенно талантливым, он аккуратно, вкладывая в слова всю душу, спел для неё короткую, самую известную «деньрожденную» песенку — ту самую, которую когда-то ему напевали родители.
— С семнадцатым днём рождения, Махиру.
Он нарочно не говорил этого с самого момента их встречи сегодня, хотя ему ужасно хотелось — и сейчас, наконец, подарил любимой эти простые слова радости и поздравления с её появлением на свет. В ответ Махиру просто застыла.
Понимая, что её только что как следует накрыло ударной волной из того, чего она явно не ожидала, он мягко улыбнулся девушке, которая, вероятно, изо всех сил пыталась в голове разложить по полочкам только что произошедшее.
— Я немного переживал, что это звучит по-детски.
Комната, нарядно украшенная, особое «именинное» место, целый торт, утыканный свечами, и праздничная песня сверху.
Для старшеклассников такой способ поздравления был почти точной копией детских праздников, но Аманэ именно этого и добивался, именно ради этого всё готовил.
— Но мы всё ещё дети, и мне кажется, в этом есть своя прелесть. В детстве, когда мне так делали, я был просто безумно счастлив. Это воспоминание до сих пор со мной.
Детские воспоминания местами уже размылись, но это он помнил до сих пор.
Родители украшали комнату под его вкус, сажали рядом любимые игрушки и фигурки, ставили на стол его любимый торт, вставляли в него свечи и доверяли главное — задуть их.
Они без остатка отдавали ему свои «с днём рождения» и любовь.
И эти давние, маленькие воспоминания всё ещё жили глубоко в его груди, подпитывая уверенность, что он был любим. Именно благодаря этому он и мог переживать трудные моменты и идти дальше.
— Возможно, это немного навязанное счастье, но мне захотелось поделиться с тобой тем, что радовало меня. И ещё... думаю, о таком в детстве многие мечтали.
В той или иной форме, но праздничный день рождения — то, чего многие дети ждали и что получали.
Смотреть на всё только через призму собственных ощущений было неправильно, но для маленького Аманэ не было дня в году, которого он ждал бы с таким волнением, как день рождения.
— Мне показалось, что, может быть, и ты когда-то мечтала о чём-то таком.
Он сам себе уже сделал выговор за то, что позволил себе вот так за неё додумывать, но, видя реакцию Махиру, теперь был уверен: на этот раз он не ошибся.
— Вот поэтому мне хотелось, чтобы и ты, Махиру, всё это пережила. Может, это и эгоизм с моей стороны…
Пятёрка по размеру и семнадцать свечей — возможно, перебор. Но если подумать о всех тех днях рождения, которых у Махиру не было и которые она не могла встретить вот так, то это совсем не кажется слишком большим числом.
Пламя свечей, слегка меняя форму под тёплым дыханием обогревателя, дрогнуло — и в тот же момент в глазах Махиру бесшумно родился и сорвался вниз первый сияющий осколок — слеза.
Стоило оцепенению сойти, как в следующую секунду её лицо сморщилось, и одна за другой покатились множество прозрачных капель. Аманэ же, наоборот, растерялся.
— Э-это… тебе было неприятно?
— Н-нет, не неприятно, ни в коем случае… Я… так рада… у меня всё внутри… переполнено… и я всё думаю… разве я… правда заслужила… всё это…
Сквозь всхлипы, получив оптом всё то, чего раньше никогда не знала, Махиру изо всех сил пыталась облечь свои чувства в слова.
Аманэ присел рядом с ней, которая, совсем не пытаясь скрыться, напротив, до беспорядка корёжила лицо, честно показывая всё, что есть у неё на душе, и, сам едва не расплакавшись, бережно накрыл её дрожащие ладони своими.
— Если ты рада, значит, всё было не зря. Я правда очень старался придумать, как сделать так, чтобы ты улыбалась. Ломал голову, что устроить на твой день рождения, советовался со всеми подряд — и оно того стоило.
Это было уже совсем не то, что в первый раз, когда он отмечал её день рождения.
На этот раз и Ицуки Аказава с Читосэ Ширакавой, зная, что речь идёт именно о Махиру, охотно подключились; и родители Аманэ советовали, как лучше сделать именно для неё. Юта Кадоваки, Аяка, друзья, старшие коллеги на подработке и даже сама владелица кафе Фумика Отомаки — все по-своему помогли.
— Во всём этом нет только моего труда. Помогало много людей. Столько народу теперь готово подставить мне плечо — и так много тех, кто искренне рад, что у тебя сегодня день рождения.
— …Да.
— Давай, пока свечи не успели растаять, задувай. Это же особая привилегия именинницы.
Он вытер платком раскисшие от слёз щеки Махиру и нарочно озорно улыбнулся, и её слегка заплаканное лицо в ответ чуть тронулось смешком.
Будто решив, что бесконечно рыдать тоже нельзя, она, хоть глаза у неё всё ещё блестели, снова наполнила взгляд мягким, но крепким светом, застенчиво улыбнулась, сползла с дивана и встала на колени перед столиком.
В полумраке, среди нежного, но упрямо горящего света свечей, она осторожно наклонилась и мягко подула.
Разумеется, упрямое пламя лишь дрогнуло, сопротивляясь её тихому дыханию, и после нескольких попыток Махиру бросила на него растерянный взгляд.
Эта её первая в жизни растерянность была для него дороже всего.
— Всё-таки семнадцать штук, — мягко подсказал Аманэ, поглаживая её по спине. — Нужно дунуть посильнее.
Он поддерживал её, но даже не подумал вмешаться: как ни крути, задувать свечи на праздничном торте — это ритуал, который принадлежит только имениннице.
То ли благодаря его поддержке, то ли набравшись решимости, Махиру глубоко вдохнула и дунула так, будто хотела одним махом сдуть все свои давние тревоги и печали.
По мере того как огоньки гасли один за другим, комната становилась всё темнее, но Махиру не останавливалась, пока не погасила последнюю свечу. В тот же миг Аманэ включил свет в гостиной.
Свет он сделал не слишком ярким, но после полутьмы глаза всё равно чуть резанула разница. Зато теперь торт был виден целиком, во всех деталях.
Он выбрал простой торт-шорткейк.
Бисквит с клубникой и взбитыми сливками, украшенный так, чтобы напоминать тот самый первый шорткейк, который Аманэ когда-то подарил Махиру.
Правда, точной копией его назвать было нельзя.
Помимо того, что украшен он был куда аккуратнее, в центре восседала шоколадная табличка с неровной, явно выведенной рукой Аманэ надписью «С днём рождения», а между ней и клубникой по свободным местам были втиснуты свечи. По сути, это был совсем другой торт.
Но Аманэ хотел, чтобы и то давнее воспоминание тоже вплелось в сегодняшний день, поэтому и выбрал именно такой вариант.
— При нормальном освещении кривизна особенно бросается в глаза… Торт, конечно, далёк от идеала. Н-но вкус я гарантирую: всё делалось под контролем Фумики-сан, так что с этим точно порядок. Я ведь тренировался.
— Э… К-когда ты успел? И где?..
— На подработке. Пока помогал Фумике-сан с пробными вариантами тортов, заодно попросил её научить меня.
Когда ему дали попробовать экспериментальный вариант торта, он, вдохновившись, на эмоциях попросил научить его. И, к его собственному изумлению, Фумика согласилась гораздо проще и охотнее, чем он ожидал — настолько, что сам Аманэ немного растерялся.
— Так что я мог не задерживаться допоздна и не вызывать подозрений у тебя. Честно, я ей безумно благодарен.
Несмотря на свою занятость, Фумика Отомаки специально находила время, чтобы его учить. Она говорила: «Чем больше людей умеет печь, тем легче нам по части подработки», — но Аманэ прекрасно понимал, что она просто не хотела, чтобы он слишком переживал, и чувствовал за это неловкость.
Под руководством такой доброй Фумики он выучил рецепт бисквита, который, по её словам, «невозможно испортить».
Разумеется, для торта важна повторяемость результата. Нужно было добиться того, чтобы и дома, с теми формами и техникой, что у него есть, выходило примерно то же, что и в кафе, поэтому Фумика буквально вбивала ему в голову каждый шаг и каждую важную мелочь.
В итоге с бисквитом он теперь справлялся уверенно.
С выравниванием крема у него по-прежнему было не идеально, но этому нельзя научиться за пару дней. Он дошёл до такого уровня, чтобы торт выглядел хотя бы прилично, и уже с этим запасом решился на «боевой» вариант.
Сознавая, что получилось достаточно хорошо, чтобы Махиру обрадовалась, он с некоторым облегчением смотрел на торт, приготовленный для неё.
— Правда, у этого всего всё же есть цена.
— Ц-цена… Ты столько ради меня…
— Фумика-сан только попросила: «Потом расскажешь, обрадовалась ли твоя девушка». …Ну так что, обрадовалась?
Чтобы выполнить эту «плату», которую Фумика, похоже, и платой-то толком не считала, да и самому успокоить любопытство насчёт своей работы, он осторожно заглянул Махиру в лицо. Та, снова на грани слёз, кивнула.
— Я так рада, что даже словами не передать. Спасибо вам… большое, правда.
Она и сама говорила, что вот-вот снова расплачется, но при этом на лице у неё была улыбка, от которой не оставалось сомнений: счастье она чувствовала всем сердцем. Аманэ с облегчением подумал о Фумике Отомаки и, поблагодарив её про себя, потянулся за тарелками и ножом для торта, но Махиру вдруг печально опустила брови и посмотрела на него снизу вверх.
— …Разве я правда имею право быть настолько счастливой?
— Низзя.
Он ответил на автомате, и Махиру даже растерялась, но Аманэ тут же понял, что сказал слишком мало, и торопливо продолжил:
— А, чтобы не было недопонимания: под «настолько» я имею в виду, что этого ещё ужасно мало. Тебе ещё совсем не хватает счастья. Поэтому — нельзя. Я собираюсь сделать тебя ещё, ещё счастливее, так что не смей останавливаться на том, что есть сейчас.
— …Хорошо.
Похоже, она правильно его поняла: щёки слегка порозовели, и она мягко кивнула. Аманэ с облегчением закончил подготовку, развернулся и сел на пол рядом с диваном, поближе к ней.
— Ну что, давай резать. А то я так густо утыкал его свечами, что баланс у торта, конечно, тот ещё. Считай это милой особенностью.
Он вроде как старался расставить свечи так, чтобы всё выглядело красиво, но шоколадная табличка и клубника слишком удачно перекрывали пространство, так что не всё пошло по плану.
Старался он как мог, но где-то выходило, что выходило: где-то свечи образовали плотный «лес», и, сам того не желая, он в очередной раз отметил про себя, что у кондитера всегда есть, что улучшать, и на будущее ему ещё есть над чем работать.
Проблему с тем, как это улучшить, сейчас всё равно не решить, поэтому Аманэ на время отодвинул её в глубь сознания и вместо этого нахмурился, прикидывая, как лучше резать торт.
Немного подумав, он пришёл к выводу: «Ладно, сначала всё-таки придётся их снять», — и начал аккуратно вытаскивать свечи. На лице у Махиру при этом мелькнула тень сожаления, и тогда он заботливо уложил свечи на отдельную тарелочку — так ему удалось вернуть ей спокойствие.
— Держи.
Пятёрка по размеру — значит, смело можно делить на четыре. Он выбрал вариант, где и резать удобно, и есть, и, отделив кусок с шоколадной табличкой — самым «парадным» украшением — переложил его на тарелку и протянул Махиру.
Она бережно приняла тарелку и смотрела на кусок торта с такой мягкой, почти трепетной улыбкой, будто перед ней был какой-то бесценный сокровищный артефакт. Аманэ подумал: «Ну уж не до такой степени», — и в то же время понимал, что именно такая «чересчур» радость для неё показательна, и, чувствуя приятную неловкость, подал ей вилку.
— Приятного аппетита.
— С-спасибо… приступаю.
Немного неуверенности в голосе явно появилось из-за того, что, пока шоколадная табличка балансирует сверху, есть аккуратно было довольно сложно.
Махиру долго и растерянно думала, как поступить, но в конце концов виновато сняла табличку с белоснежной сцены и отложила в сторону. На то, чтобы затем разрезать основу на аккуратные маленькие кусочки, ушло довольно много времени — зато момент, когда она всё-таки попробовала, занял всего миг.
Маленький бело-красный кубик с красивым контрастом сливок и клубники исчез за её губами с тихим пак.
Карамельные глаза широко распахнулись, а потом, подрагивая, медленно прищурились. Выражение, в котором ещё угадывалась некоторая сдержанность, постепенно смягчилось, наполнилось уютным, расслабленным теплом, и Аманэ понял: старания последних двух недель окупились сполна.
— …Ну как?
— Вкусно. Очень.
Махиру тщательно прожевала и проглотила, а потом с застенчивой улыбкой кивнула, и Аманэ, наконец позволив себе выдохнуть, словно вышвырнул остатки застоявшегося в груди воздуха и легко вдохнул заново.
— Вот и отлично. Ты ведь на мой день рождения сама торт испекла, так что мне хотелось отплатить тем же.
Раз уж он был так счастлив от того, что для него сделала она, ему хотелось подарить Махиру такую же радость. Для этого пришлось выложиться по полной, но, учитывая, что сам он был новичком, времени на самостоятельные эксперименты не было. Логичнее было обратиться к профессионалу — и он так и поступил.
И, судя по результату, это было верным решением. Он ещё раз убедился: когда по-настоящему прижмёт, стоит уметь просить о помощи.
— Но до твоего уровня мне, конечно, как до неба. Ещё раз понял — иногда без других людей просто не обойтись.
— …Ведь это Фумика-сан тебя научила, верно?
— Ага. Я сам попросил. Сказал ей: «Хочу испечь торт на день рождения для своей девушки», — и она так засияла… В её духе, если подумать. Я ей правда очень благодарен.
Фумика Отомаки сказала, что в таких простых вещах, как этот торт, вкус целиком зависит и от качества ингредиентов, и от мастерства. И, хоть Аманэ и умел кое-как готовить, кондитерское дело для него было чистым листом. Она терпеливо учила его основам.
Она давала ему пробовать коржи с разной степенью взбитости яиц, показывая, как это меняет структуру бисквита; давала трогать разные сливки, объясняя, как из-за процента жирности меняются время и способ взбивания; рассказывала, где лучше закупать ингредиенты для выпечки и какие специализированные магазины подойдут.
Она и так уже наняла его на подработку, а сверху ещё и столько сил вложила в его обучение, что Аманэ чувствовал себя перед ней почти в неоплатном долгу.
— Я ведь тоже в твой день рождения у неё многим обязана, так что хотела бы лично поблагодарить… Но ты же против, да?
— Н-не против, просто… Я хочу, чтобы ты пришла тогда, когда я буду уверенно держаться на смене. Иначе… ну, всё-таки стыдно, когда сам выглядишь как полный новичок.
Прошёл уже больше месяца, и Аманэ чувствовал, что саму работу в целом освоил. Но вот насчёт того, достаточно ли он хорош, чтобы без стыда показаться Махиру «в рабочем режиме», он совершенно искренне был готов ответить отрицательно.
Пожалуй, у большинства людей есть это странное чувство неловкости, когда близкие видят их на работе. А если ещё и работа связана с обслуживанием клиентов, то всё ощущается ещё острее.
Если уж показывать Махиру, как он работает, ему хотелось выглядеть уверенным и собранным — и в этом было его маленькое тщеславие. Ему было жаль заставлять её ждать, но тут он идти на уступки не мог.
Сколько бы слабостей и неказистых сторон она у него ни видела, здесь у него был свой принцип: он хотел, чтобы в её глазах он выглядел хоть немного круче.
— А по-моему, ты даже в растерянности милый.
— Вот так говорить не надо. …Я хочу впечатлить тебя, ясно?
— Хорошо. Тогда я подожду.
Махиру улыбнулась, словно сама мысль о том, что ей предстоит подождать, была чем-то приятным. Аманэ в душе пал ниц перед её терпением и, наконец, взял вилку, чтобы попробовать торт сам.
Благодаря тщательным урокам Фумики торт вышел действительно удачным.
Пропитанный сиропом бисквит получился не тяжёлым, а мягким и нежным, с тонкой, бархатной крошкой. Вместе с клубникой он легко растаял во рту, а аккуратно отрегулированная сладость взбитых сливок позволяла ярко ощущать и лёгкую кислинку, и фруктовую сладость ягоды.
Хотя Махиру нравились и сложные, и модные десерты, в конечном итоге она всегда возвращалась к такой вот классике. И, кажется, на этот раз он сумел попасть в её любимый вкус.
Боковым зрением он увидел, как она с мягко опущенными бровями и расцветшим лицом медленно, с явной бережностью расправляется с каждым кусочком — намного более расслабленно и счастливо, чем обычно, когда ест десерт.
— Вкусно…
— Рад слышать.
Если ей понравилось, значит, задача выполнена.
Аманэ даже на миг задумался, не сделать ли такой торт чем-то вроде небольшого «регулярного подарка» для неё. С этими мыслями он неторопливо доел свой кусок, добавляя к умеренной сладости торта ещё одну — улыбку Махиру.
Когда она закончила, он выбрал подходящий момент и отправился в спальню.
Если бы он оставил то, что принёс, здесь, на виду, да ещё и в откровенной подарочной упаковке, всё сразу стало бы ясно. Поэтому всё это время коробка ждала в другой комнате. Судя по тому, как Махиру проводила его взглядом, ей явно не хватало его присутствия. А когда он вернулся, неся в руках свёрток, в её глазах вспыхнуло удивление, и она несколько раз часто моргнула.
«Сегодня я уже столько раз видел на ней такое выражение», — с тёплой радостью подумал Аманэ, опустился на колени у дивана, поднёс её ладони к её же аккуратно сложенным бёдрам и положил на них коробку.
— Подарок ко дню рождения. Неповторимые впечатления — это здорово, но я хотел, чтобы и что-то материальное у тебя осталось.
Украшения комнаты и ужин были лишь разогревом. Настоящими «главными номерами» он считал торт, этот подарок и ещё одну вещь напоследок.
Хотя громкими словами тут не размахнёшься — он не мог позволить себе что-то по-настоящему роскошное. Всё-таки он всего лишь старшеклассник; плюс, круг вещей, которые бы подошли Махиру и действительно её порадовали, был довольно узким.
Но в выборе для него важнее всего были чувства и причина, по которой он остановился именно на этом. Аманэ долго думал по-своему и в итоге решил подарить ей именно эту вещь.
— Честно, ты ведь сама всегда спокойно покупаешь всё, что тебе нужно, а от слишком дорогих подарков только смущённо отнекиваешься. Вот я и ломал голову…
Они с Читосэ как-то уже обсуждали, что Махиру почти никогда ничего особо не хочет и по сути лишена выраженной «хочу-вещи»; а если ей что-то нужно, она просто берёт и покупает это, без колебаний. В плане подарков она относилась к тем, кому дарить невероятно сложно.
И хотя было ясно, что она обрадуется почти чему угодно, именно из-за этого он никак не мог решить, что выбрать. В итоге просто представил себе, как живёт Махиру, и исходя из этого выбрал подарок.
На его мягкое «Открой» она, словно освободившись от оцепенения, воззрилась на него с немым «а правда можно?», и он не удержался от улыбки.
Немного надутясь на его реакцию, Махиру всё же осторожно, с заметным в пальцах дрожанием, стала распутывать аккуратный бант.
Она сняла с коробки ленту — ровную, глянцево-красную, ту самую, которую многие невольно представляют, когда слышат слово «подарок», — и так же бережно сняла обёрточную бумагу. Наконец до их взгляда добралась сама коробка.
Она снова взглянула на него, и он, улыбаясь, кивнул:
— Открывай, можно.
Махиру глубоко вдохнула и плавным движением подняла крышку.
Внутри, среди защитного материала, лежал ещё один предмет — примерно такой величины, чтобы удобно помещаться между её ладонями. Формально это тоже была коробочка, но назвать её просто «коробкой» было бы неправильно. Он ведь не стал бы дарить ей что-то настолько безликое.
То, что сейчас держала в руках Махиру, было выполненной из дерева шкатулкой в винтажном стиле. Тёплый оттенок дерева, изящная резьба с её любимыми цветами — вещь получилась не столько «милой», сколько благородной и красивой.
— Это… шкатулка. Просто… я подумал, что тебе может понравиться её вид.
Наверное, классическим выбором для подарка девушке ко дню рождения были бы украшения или, на худой конец, косметика. Но, выслушав разные мнения, Аманэ всё равно вернулся к этой идее.
Дело было не только в характере Махиру. Она вообще была человеком, который бережно относится к вещам, а то, что ей дарили, сохраняла с особой тщательностью. Когда он узнал, как аккуратно она ухаживает за каждой мелочью, подаренной им, и как тщательно прячет их, чтобы ничего не испортилось, он невольно проникся уважением.
Поэтому сейчас ему хотелось дать этим дорогим для неё мелочам особое место, дом, где могли бы собраться её воспоминания.
— Ты ведь всё, что я тебе подарил, так бережно хранишь… Я подумал, что, может, для этого будет удобно иметь вот такое место. Хотя уверен, у тебя уже и так что-то есть, так что я ни в коем случае не настаиваю!
Важно было, чтобы она не чувствовала обязанности обязательно пользоваться подарком, раз уж получила его. Поэтому он поспешил сделать на этом акцент и, кашлянув, чуть успокоился, готовый объяснить дальше.
— Я… просто подумал, что было бы здорово, если бы у всего, что я дальше буду тебе дарить, было своё место.
Говорить такое прямо в лицо было стыдно, слова с трудом пробивались наружу, но Аманэ медленно, по кусочкам, всё же озвучил то тихое желание, что давно жилo у него в сердце.
— Было бы классно, если бы когда-нибудь эта шкатулка заполнилась только тем, что подарил тебе я. …Прости, это, наверное, чисто моё эго.
— …Никакое это не эго.
Он уже собрался криво усмехнуться, признавая, что повод для подарка получился уж слишком привязан к его собственному желанию, но Махиру, опустив взгляд, покачала головой.
Голос у неё слегка дрожал, и большая блестящая капля, сорвавшись с ресниц, упала на тыльную сторону ладони, лежащей на коробке, и тихо разлетелась брызгами.
И всё же он и без слов понимал, что эти слёзы уже давно не от боли.
— …Сколько раз вы вообще собираетесь заставлять меня плакать, Аманэ?
— Если это слёзы радости — сколько угодно.
— …Ну вот опять.
Тихий, чуть обиженный, но одновременно просящий ласки голос был для него самым прямым доказательством её доверия.
Подняв лицо, Махиру ослепила его улыбкой, в которой не осталось ни следа от покрасневших от частых слёз глаз — только тёплая, насыщенная до краёв, светлая радость.
— Когда вернусь домой, надо всё переложить, да? Браслет, заколку… Мои сокровища. Фу-фу, каждый раз, когда буду открывать, буду становиться счастливее.
Осторожно, словно держала что-то хрупкое, Махиру приподняла крышку. Внутри не было перегородок — просто широкий, аккуратно отделанный отсек, и таких было три яруса. Шкатулка была не слишком большой, но достаточно вместительной, чтобы сложить туда украшения и разные плоские мелочи, и Махиру, не в силах скрыть охвативший её восторг, заговорила звонче обычного.
— Я хочу, чтобы там и дальше становилось всё больше сокровищ.
— Тут же, помимо отделения под украшения, ещё и широкие секции есть. Надо же будет положить и другие важные вещи.
— Например?
— Фу-фу, вещи, с которыми у меня связаны воспоминания о времени, проведённом с вами, Аманэ. Это совсем мелочи… поэтому это секрет.
О подарках, которые он вручал, Аманэ помнил все до одного. Но по её тону было ясно, что она бережёт и что-то совсем другое, не только подаренное «официально». От того, что он даже примерно не мог представить, что именно это за вещи, его слегка кольнуло чувство вины, но Махиру, кажется, уловив это, только мягко улыбнулась, давая понять, что совсем не в претензии.
— Значит, это ты от меня скрываешь, да?
— Ага. …Думаю, там в основном будут вещи, которые ты всучил мне как-то между делом или которые попались нам на глаза, пока мы были вместе. Ничего удивительного, что ты их не помнишь. Просто оставь себе интригу. Когда всё заполнится до краёв, я покажу. Чтобы можно было вместе посидеть и сказать: «Вот это было… помнишь?»
— Угу.
«Наверняка, и дальше мы с Махиру будем создавать всё новые и новые воспоминания. Точнее даже… мы обязательно их создадим».
С такими мыслями он взглянул на неё, словно без слов говоря о том, как было бы здорово, если бы однажды эта шкатулка до краёв наполнилась счастьем. Махиру, уловив тот же самый образ будущего, мягко улыбнулась в ответ, и их лица одновременно тронула одинаковая, светлая, полная ожидания улыбка.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
В телеграмме информация по выходу глав. Также если есть ошибки, пиши ( желательно под одной веткой комментов).
Телеграмм канал : t.me/NBF_TEAM
Поддержать монетой переводчика за перевод : pay.cloudtips.ru/p/79fc85b6