Под громовые овации и ликующие крики Дэниел почувствовал леденящий страх.
«Эта речь должна была спровоцировать пацифистов...»
«Но вместо этого он каким-то образом превратил их в ярых сторонников войны.»
Конечно, не все пацифисты поддались влиянию его слов.
Некоторые просто подхватили всеобщий энтузиазм, теперь бросая на Дэниела явно недовольные взгляды.
Проблема, однако, заключалась в том, что таких несогласных было настолько мало, что их можно было назвать лишь жалким меньшинством.
Прокручивая в уме свою речь, пытаясь понять, где именно всё пошло не так, Дэниел тихо застонал.
«Чёрт возьми... Я слишком увлёкся ролью фанатика войны.»
Дело в том, что по мере того, как толпа всё громче реагировала на его слова, он неосознанно начал заигрываться.
Другая критическая ошибка — слепая вера в статистику.
Он предполагал, что раз пацифисты составляют большинство, они резко отвергнут столь радикальный призыв к тотальной войне.
Но вместо этого...
Они не только не выступили против, но и бросили свои антивоенные плакаты, поднявшись как один.
И вот теперь перед глазами Дэниела разворачивалась сюрреалистичная картина:
— Дэниел Штайнер! Дэниел Штайнер! Дэниел Штайнер!
Десять тысяч граждан, скандирующих его имя — зрелище настолько невероятное, что казалось почти вымышленным.
Но это была реальность.
Реальность, которую он сам же и создал.
Стиснув зубы, Дэниел вцепился в трибуну, пока толпа осыпала его восхищёнными криками.
Пока Дэниел мучительно переживал этот момент, Ханс, офицер по связям с общественностью Имперского министерства пропаганды, ликовал за кулисами.
— Сработало! Это... это войдёт в историю как одна из величайших речей!
Переполненный восторгом, он повернулся к подчинённому:
— Немедленно свяжитесь с главой пресс-бюро! Пусть опубликуют материалы об этой речи и распространят по всей Империи! Каждый гражданин, пропустивший трансляцию, должен узнать о выступлении подполковника Дэниела Штайнера!
— Так точно!
Подчинённый тут же схватил телефонную трубку.
Другие сотрудники тем временем лихорадочно стучали по клавишам телеграфных аппаратов, установленных за сценой.
В воздухе витало всеобщее возбуждение, гордость, которую речь Дэниела зажгла не только в народе, но даже в обычно хладнокровном министерстве пропаганды.
Ханс тоже не мог сдержать эмоций, сжимая кулаки.
— Подполковник Штайнер, конечно, не придерживался подготовленного нами текста...
Но оглушительный успех выступления означал, что они, скорее всего, избегут гнева кронпринцессы Сильвии.
Если повезёт, могут даже получить награды.
С облегчением улыбнувшись, Ханс вдруг услышал стук каблуков по ступеням сцены.
Обернувшись, он увидел спускающегося Дэниела.
Несмотря на то, что он уже сошёл со сцены, толпа всё ещё скандировала его имя.
Казалось, он стал олицетворением самой идеи борьбы против Союзников.
И всё же...
Несмотря на триумфальный результат, на лице Дэниела не было и тени эмоций.
Большинство ораторов ликовали бы после такого успеха, но его взгляд оставался холодным и отстранённым, когда он окинул взглядом сотрудников пропаганды.
Ханс невольно проникся благоговейным трепетом.
Перед ним стоял человек, казалось, превосходящий обычные человеческие пределы — железный характер, вознёсшийся над обыденностью.
Даже задумчивый взгляд Дэниела словно говорил, что он уже планирует следующие шаги, не удовлетворяясь текущим успехом.
Эти мысли заставили Ханса замешкаться с подходом.
На самом же деле Дэниел просто был в отчаянии от созданного им же хаоса.
«Это безумие...»
Он не представлял, как выпутываться из этой ситуации.
Пока Дэниел безучастно моргал, пытаясь собраться с мыслями, Ханс осторожно приблизился:
— Подполковник Штайнер?
Резкий взгляд Дэниела заставил его вздрогнуть и неуверенно улыбнуться:
— А, понимаю. Похоже, речь не соответствовала вашим ожиданиям. Если бы вы предупредили нас заранее, мы могли бы внести правки. Это полностью вина министерства пропаганды.
Услышав это, Дэниел устало вздохнул:
— ...Я устал. Хочу вернуться в казармы.
— Конечно! Машина уже ждёт снаружи. Можете ехать немедленно!
Кивнув, Дэниел медленно зашагал прочь.
Один из сотрудников, наблюдая за ним, тихо спросил Ханса:
— Удивительно. Никогда не видел, чтобы кто-то хмурился после такого успешного выступления. Как вы думаете, почему?
Ханс, всё ещё смотря вслед Дэниелу со смесью восхищения и уважения, мягко улыбнулся:
— Как нам, простым смертным, понять разум гения? Но одно можно сказать точно...
С благоговением в голосе он добавил:
— Пока он жив, Империя не падёт.
Две недели спустя, Министерство пропаганды Империи.Кабинет министра Шиллера Дайнса.
Тук-тук.
Шиллер, просматривающий документы, поднял голову.
Взглянув на часы над дверью, показывающие полдень, он сразу понял, кто пришёл.
Ханс, офицер по связям с общественностью.
Шиллер поручил ему собрать данные и доложить ровно в это время.
— Войдите.
Дверь тут же распахнулась.
Ханс вошёл, с трудом неся стопку документов. С трудом добравшись до стола, он с грохотом опустил их перед министром.
— ...Что это ещё такое?
Ошеломлённый Шиллер уставился на кипу бумаг. Ханс, вытирая пот со лба, ответил:
— Это все данные об изменениях в Империи после речи подполковника Дэниела Штайнера. Вы просили собрать полный отчёт. Начнём с ключевой статистики?
Он достал из стопки конкретный документ и протянул министру.
Пробежавшись глазами по цифрам, Шиллер широко раскрыл глаза от шока.
Опрос общественного мнения о войнеГруппа: 1000 граждан из крупных городов ИмперииРеспонденты: ≈18 000Вопрос: Ваше отношение к текущей войне?
Результаты:Войну необходимо продолжать — 14 166 (78,7%)Войну необходимо прекратить — 2 376 (13,2%)Не определились — 1 458 (8,1%)
Более половины пацифистов изменили свою позицию, поддержав войну.
Теперь сторонники мира составляли ничтожное меньшинство.
Всего за две недели.
Этот колоссальный сдвиг произошёл после единственной речи Дэниела Штайнера.
Ошеломлённый Шиллер поднял взгляд:
— Это... точно? Так много людей изменили мнение?
— Да. Вдохновлённые речью подполковника Штайнера о тотальной войне, граждане массово пересматривают взгляды. Процент поддерживающих войну продолжает расти. Более того...
Ханс достал ещё несколько документов:
— Как видите, количество добровольцев в армию взлетело. Учебные лагеря переполнены, даты зачисления переносятся на два года вперёд.
— Боже мой...
— Кроме того, резко выросло производство боеприпасов. Если тенденция сохранится, в этом месяце объёмы увеличатся на 43% по сравнению с прошлым.
Шиллер недоверчиво моргнул:
— Производство боеприпасов? Как это возможно?
— Рабочие заводов добровольно работают сверхурочно, даже без дополнительной оплаты. Это чудо патриотизма. Плюс корпоративное спонсорство оборонной промышленности...
Ханс передал ещё один документ.
— Привлечённых средств хватит на строительство как минимум двух крупных оружейных заводов. Это обеспечит новых рекрутов всем необходимым.
— ...А как с военными облигациями?
— Облигации...
Ханс на секунду замялся, затем расплылся в восторженной улыбке:
— Покупают на ура! Не только граждане — корпорации тоже! За две недели продано облигаций на 27 миллиардов марок!
Двадцать семь миллиардов — втрое больше изначального прогноза в девять миллиардов.
Цель перевыполнена в три раза всего за две недели.
Этот невероятный успех... и всё благодаря одной речи Дэниела Штайнера...
Шиллер на мгновение остолбенел, затем рассмеялся:
— Возможно... мы стоим на пороге исторического перелома.
С тех пор, как Дэниел произнёс свою речь, Империя пробудилась ото сна.
Словно нация сбросила оковы, готовая расправить крылья.
Среди гор отчётов Шиллер видел это ясно:
Видение вновь великой Империи.
Ощущая, как в груди разгорается огонь надежды, он сжал кулак.
«Да. Если это Дэниел Штайнер... он действительно может создать...»
Новую эру.
Вечную, славную Империю!