Тук, тук, тук. — шаги Иёты Киеси. Нет — Кан У Джина, спускающегося по лестнице. Спокойно, безмятежно, без выражения на лице. Он шёл так тихо, что почти не замечался, будто растворённый в воздухе.
Если уж на то пошло — выглядел он не совсем по-японски. Сдержанное лицо, тонкие черты. По предплечьям прошёл холодок: реальность. Он жил жизнью Киеси — проживал её, как свою.
Он только что потерял единственное, что у него было, и стёр одно из множества обыденных лиц.
Одно существо погибло добровольно, другое — под его рукам. И всё же Кан У Джин оставался тем же.
— …
Эмоции — едва ощутимы, лицо — пусто.
— Что… что это!!!
— Аааа!!!
— Полицию!! Зовите полицию!!
— Уаааа!!
Школа взорвалась. Крики, топот, шум в коридорах. Ученики сбивали У Джина плечами, мимо прорывались учителя.
Двое мертвы. В Японии подобные случаи, увы, не редкость. Но видеть своими глазами — совсем другое.
Он свернул в коридор второго этажа, где располагались классы, вместо хаоса первого. Опустил взгляд на ладони. Те же руки. Сердце бьётся ровно. Дыхание спокойно.
— Всё в порядке, — сказал он тихо.
Это было не самоуспокоение — уверенность. Уверенность, что его не заподозрят.
Он дошёл до класса Мисаки Токи. Пусто. Все сбежали вниз. Только воздух, пропитанный её присутствием, встретил его.
Скрип стула.
Он сел на её место. На парте — каракули: «Сдохни», «вонючка», «идиотка». Он смотрел на них секунд пять. Потом открыл ящик, достал тетрадь и пенал с её именем. И начал писать на чистом листе:
Цугумунэ Синносукэ.
Зачеркнул. Этого уже нет. Ниже — ещё девять имён. Мужские, женские, вперемешку. Закончив, сложил лист пополам, потом ещё раз — и убрал в карман.
— Не сейчас.
Он говорил о времени. О том, когда сможет стереть этих девятерых — без ошибок, без сожалений.
Пошёл по коридору, бормоча себе под нос:
— Один — можно. Девять — слишком. Не хватает сил. И ума. И опыта.
Пока что не готов. И главное — нельзя вызывать подозрений.
— Нужно, чтобы обо мне забыли.
Нужно стать чужаком. Исчезнуть до неузнаваемости, пока имя не выветрится из памяти всех. Только тогда начнётся — долгая игра. Хоть через год, хоть через пять.
Когда всё затихнет, когда он будет готов, тогда начнётся жуткое жертвоприношение незнакомца.
Он остановился у окна. Внизу толпились ученики, учителя, полиция. И те самые девять — сбившиеся в кучку, шепчущиеся.
Киеси смотрел на них без ненависти. Без намерения убить.
Просто —
— Домашнее задание.
[«Окончить чтение роли A: Иёта Киеси»]
Кан У Джин вернулся в реальность. Сидел в своём минивэне. Для него прошло несколько лет — для мира лишь секунды.
— Фух… — выдохнул он.
Как всегда после «чтения» роль не отпускала сразу. Реальность казалась чужой, а персонаж — живым. Но он уже привык.
— Готово.
Цвет, запах, звук — всё растворилось. Остался только он сам — Кан У Джин.
Он взял в руки сценарий «Пиявка».
Нет, не для чтения — просто чтобы отвлечься.
— Ладно, в следующий раз — отдых, — пробормотал он, улыбнувшись краем губ.
После короткой паузы У Джин снова нырнул в съёмки «Острова пропавших».
— Стэндбай! Камера! Мотор!
Ещё недавно он был Киеси, а теперь — капрал Чин Сон Чхоль. Переключился мгновенно.
Стафф переговаривались между собой:
— Такой шум в СМИ, а он хоть бы что.
— Всегда спокойный.
— Наверняка уже договаривается с другими агентствами.
— Думаю, останется с президентом Чхве.
Большинство думали так же, хоть и шёпотом.
— Вот бы подписать такого… это же джекпот.
— У него почти 6 миллионов подписчиков!
— И всё принадлежит лично ему.
— Влияние бешеное. Везде свои связи — кино, дорамы, шоу.
— И главное — всё, где он участвовал, стало хитом.
А сам Чхве Сон Гон стоял в стороне, скрестив руки и наблюдая. Он молчал, но в голове шёл расчёт.
«Эти агентства ничего не понимают.»
Все они недооценивали Кан У Джина. Да, суммы предлагали огромные, но реальная ценность актёра была куда выше.
«Они даже не знают про режиссёра Ан Га Бока.»
Если подтвердится участие У Джина в его сотом фильме — это перевернёт рынок.
А если вспомнить ещё и «Оскар»…
«Да. Он ведь целится туда.»
Чхве Сон Гон верил: если кто и способен дойти до Академии, так это этот парень.
«Нужно действовать. И не просто стараться — вложиться по полной.»
Он принял решение.
Тем временем в сети множились слухи:
«Кан У Джин выходит на рынок свободных агентов. Ведёт переговоры с крупными компаниями!»
«GGO Entertainment подтвердило интерес к актёру!»
«Японские агентства тоже вступают в игру — гонорар перевалит за сотни миллионов!»
Кто-то писал статьи ради кликов, кто-то — по заказу агентств. Но всё это лишь поднимало популярность У Джина ещё выше.
Даже режиссёр Ан Га Бок, ожидавший ответа на сценарий, вздохнул у себя дома:
— Хм… он всё ещё не ответил?
— Нет, режиссёр-ним, — ответил директор студии. — Время поджимает.
— Подождём. Он наверняка читает. Или занят.
— А если… если откажет?
Ан Га Бок усмехнулся:
— Что ж. Придётся просить.
Поздняя ночь. Около одиннадцати.
Знакомая кухня-студия, где команда «Наш обеденный стол» раньше репетировала ресторан.
Сейчас там — съёмка тестового выпуска нового формата YouTube-канала «Kang Woojin’s Alter Ego».
— Камеры готовы! Свет — есть!
Около десятка человек: PD, оператор, стафф.
Сегодня проба нового контента — кулинарного.
— Начнём с интервью, потом пробный выпуск!
Недавно загруженный кавер-ролик уже набрал более 10 миллионов просмотров, и нужно было закрепить успех.
Кан У Джин спокойно сел перед камерой. Сначала интервью, потом — готовка. Меню — любое, что захочет сам. Смысл — показать простые рецепты и немного общения со стаффом.
Вскоре тарелка с дымящимся булгоги появилась на столе. Один из сотрудников попробовал и восторженно кивнул — дубль удался.
И вот последняя часть:
— Кто попробует формат «Аватар-кукинг»?
— Я!
— Я попробую!!
Выбрали Хан Е Джон — стилиста с короткими синими волосами.
PD решил: её холодность и циничность У Джина дадут отличное столкновение.
— Начнём спокойно. Е Джон-сси, помой руки, надень фартук.
— Хорошо!
— Что хочешь приготовить?
— Острую свинину, как ты делал в прошлый раз. Это сложно?
— Легко.
Но, как оказалось, не для неё.
— Это не чеснок, а имбирь.
— Правда? Перепутала.
— …А перец зачем достала?
— Не нужен?
— Положи обратно.
— Оппа, ты злишься?
— Нет. Просто начинай жарить.
— Как яичницу?
«Вот и ад начался…» — подумал У Джин.
— Горит! —
— Сбавь огонь.
— Но ведь так появляется «дымный вкус»?
— Нет. Так появляется уголь.
Он едва сдерживался.
— Если не делаешь древесный уголь — уменьши огонь.
— Окей.
— Не выключай полностью!..
— А, он сам выключился?
«Господи. Терпение. Это тоже рост.» — внушал себе он.
А стафф уже катался со смеху.
PD шептал:
— Президент-ним, это вирусный хит! Он страдает, и это гениально!
Когда блюдо — или то, что им притворялось, — наконец было готово,
У Джин попробовал.
— …
— Оппа, как тебе?
— Заказывай доставку.
— Так плохо?
— Это не еда. Это угроза здоровью.
Смех разнёсся по студии.
Позже, когда всё сворачивали, Чхве Сон Гон подошёл:
— Попробовал тоже. Это не свинина, это чипсы из нори.
— Хрустящие снаружи и внутри, — ответил У Джин невозмутимо.
Они оба рассмеялись.
Но затем актёр, глядя в сторону, тихо сказал:
— Я согласен на «Пиявку».
Президент резко перестал улыбаться.
— Правда? Ты дочитал?
— Наполовину. Но это интересно.
— Это интуиция или уважение к режиссёру?
— Если бы не понравилось — не взял бы, даже у него.
— Хм… вот так просто.
— Передайте им: я делаю этот фильм.
— Хорошо. Завтра с утра свяжусь.
У Джин встал, поправил кепку и добавил:
— Режиссёр говорил: Каннский фестиваль будет в сентябре.
(Для справки: контракт У Джина истекает в марте.)
— Да, знаю. График будет плотный.
— Угу.
Он слегка поклонился и произнёс без тени эмоций:
— Тогда, президент-ним, прошу позаботиться обо мне… и в Каннах.